Подземный факел
Шрифт:
Вентрис утвердительно кивнул головой. И еще больше разъярил Уррена, который широкими шагами мерил комнату.
— Знаете? Гениально! Хоть это вы знаете, слава всевышнему. Что ж, прикажете снова раскрывать карман перед русскими, платить валютой, на этот раз за лицензию на аппарат Бранюка? Или вы верите болтунам, вопящим о непревзойденности нашей научной и технической мысли и о том, что советская Россия плетется на уровне девятнадцатого столетия? Нет, Вентрис. Русские давно оседлали космос и подбираются своими ракетами к луне. Говорите, не бойтесь, мы с Сандерсом не донесем на вас в комиссию по расследованию антигосударственной деятельности. Нет, вы постарели, милый мой, не возражайте! Где ваши настоящие агенты? Где они? Их нет! Есть мелочь. Два агента арестованы, трое пришли с повинной в советскую контрразведку, одного обварила кипятком какая-то столетняя старушка… Кажется, таков результат вашей деятельности в связи с работой Бранюка? Хватит выставлять нас на посмешище всему миру. И с агентурой за счет русских, которые живут там, рядом с Бранюком, у вас ни черта не вышло. На кого вы делаете ставку? На какую-то девицу-психопатку, дочь попа-униата? Чего она стоит? Вот и все ваши кадры на советской стороне. Я не завидую вам, капитан. Мы работаем вместе давно, и мне очень
Уррен лениво протянул руку к бутылке, плеснул в рюмку искристой жидкости, глотнул, посмотрел капитану в глаза. Вентрис слегка побледнел.
— Мистер Уррен, прошу вас, передайте шефу, что его выводы относительно моей деятельности преждевременны. Интересы фирмы — мои интересы, хотя я всего-навсего незаметный владелец скромного пакета акций. Но я высоко ценю проявленное шефом доверие, ведь меня удостоили чести возглавить ведомство, которое вносит свой вклад в наше общее дело. Мною кое-что сделано. Вы это знаете. Я не один год… для процветания фирмы…
Щурясь, Уррен рассматривал на свет тонкую рюмку. Видно было, он не слушает капитана, обдумывает что-то свое. Вентрис умолк, сокрушенно развел руками. Через минуту Уррен заговорил снова, уже спокойнее:
— Я хочу дать вам, капитан, еще одну возможность поправить положение. Я подброшу вам кое-что, так и быть, возьму на себя роль поставщика сырья. Только сумейте же наконец разумно распорядиться им. Вы слышали о городе Гранау?
— Заводы «Фарбениндустри»?
— Правильно. Интерес к заводам бывшего концерна заставил нас держать своего человека в городе, который лежит за границами владений ФРГ… Имя этого человека — Гольбах. В Гранау он был комиссаром уголовной полиции. Неплохо, не так ли? Нас это, во всяком случае, устраивало. Его тоже. Во время войны Гольбах служил в главном управлении безопасности рейха, подчинялся покойному Гиммлеру. Служба его, правда… ну, как бы сказать, имела свою специфику. Одним словом — грешен. Четыре года он провел на оккупированных территориях. Последним местом его деятельности была Украина. После капитуляции «Третьей империи» Гольбах оказался в одном из наших лагерей для военнопленных. Кто-то его опознал. Началось расследование. Выяснилась его принадлежность к СС. Бедняге грозили серьезные неприятности, его должны были передать советской военной администрации. Но он бежал. Мы снабдили его документами. Но не будем вдаваться в детали… Так вот, Гольбах исчез и объявился уже после войны в Восточной Германии, в городе Гранау. Сумел акклиматизироваться. Наши документы помогли ему поступить на работу в уголовную полицию. Человек, надо сказать, весьма энергичный. Но о его личных качествах потом. Сандерс, познакомьте капитана с досье Гольбаха сегодня же.
— Будет сделано, мистер Уррен, — отозвался молчаливый шатен.
— Вчера ночью Гольбах звонил ко мне домой из какого-то автомата. Обстоятельства принудили его бросить в Гранау все и срочно прибыть в западную зону Берлина, — продолжал Уррен. — Он явился сюда со своим старым приятелем, который назвался Тадеушем Колендой. Думаю, что он такой же Коленда, как я — Бисмарк, но в конце концов не это важно сейчас. Гольбах отрекомендовал его как бывшего унтер-офицера дивизии «СС-Галичина». Они познакомились на Украине. Коленда был у Гольбаха правой рукой в делах, о которых теперь оба предпочитают не вспоминать при свидетелях. Но до их прошлого нам дела нет. Кроме некоторых событий, о которых рассказывается вот в этих стенограммах, — рука Уррена легла на папку. — Сандерс прочтет сейчас эти материалы, а вы, капитан, сосредоточьте все свое внимание, потому что возникнут вопросы, и мы будем сообща уточнять их. Сандерс, давайте!
Шатен с маникюром раскрыл папку и сказал:
— Запись рассказа Карла Гольбаха. Начнем с нее…
Он стал читать вслух:
— «В 1943 году я был откомандирован из Франции на Западную Украину в эйнзацштаб [13] отряда «Шварцапель» оберштурмбанфюрера Людвигса. Отряд выполнял особо секретные задания. Приказы и инструкции поступали непосредственно из Берлина. Людвигсу фактически были подчинены все зондеркоманды СД [14] и подразделения так называемого «батальона Риббентропа» [15] , которые действовали на территории, управляемой гаулейтером Эрихом Кохом.
Как адъютант Людвигса, я почти все время был вместе с ним. В конце июля 1944 года, ночью, накануне вступления советских войск во Львов, мне довелось услышать разговор оберштурмбанфюрера с офицером в чине майора, который прибыл будто бы из ОКХ. Мне показалось странным, что майор прилетел самолетом из Берлина, так как верховное командование сухопутных войск, как известно, в то время находилось в Восточной Пруссии. Дальнейший ход событий и манера майора держаться убедили меня в том, что прибывший — доверенное лицо рейхсфюрера СС Гиммлера, один из чиновников его канцелярии, а мундир армейского офицера на нем был лишь ширмой.
Майор вручил Людвигсу приказ об аресте некоего инженера Крылача и о конфискации его личного архива. Офицер заявил, что инженер-нефтяник является автором чрезвычайно важного изобретения, в котором заинтересована военная промышленность Германии. Людвигс поручил мне принять участие в операции. Взяв с собой шарфюрера Коленду и двух солдат, мы с майором поехали на улицу Мохнацкого, где жил Крылач.
В шесть утра рукописи и чертежи инженера были уложены в чемодан. Захватив с собой Крылача, мы направились к штабу отряда «Шварцапель», но улицы уже обстреливались русскими танками. Пришлось повернуть назад. Решили пробиваться в направлении Дрогобыча. По дороге Крылач пытался бежать и был убит солдатом нашей охраны очередью из автомата…»
13
Специальный штаб.
14
Отряды, созданные гитлеровцами для уничтожения населения оккупированной территории и военнопленных.
15
Отряд министерства иностранных дел, занимавшийся ограблением музеев, церквей на оккупированной
Сандерс сделал паузу, посмотрел на Вентриса и снова уткнулся в стенограмму:
«На шоссе за городом Стрый нас настигли советские штурмовики, перед радиатором машины взорвалась бомба. Я был тяжело ранен и потерял сознание. Очнулся в каком-то госпитале. Вместе со мной в палате лежали раненые армейские офицеры. Госпиталь находился в предгорье Карпат, в небольшом городке, названия не помню. Стреляли зенитки и слышались пулеметные очереди. Ни майора из Берлина, ни шарфюрера Коленды в госпитале не было. Никто из медицинского персонала не мог объяснить мне, что с ними. Начиналась паника. Раненых спешно эвакуировали. Гауптман-артиллерист, мой сосед по палате, сказал, что два дня назад обо мне справлялся унтер-офицер СС. Узнав, что я лежу без сознания, он положил мне под подушку конверт и ушел.
Я достал конверт. В нем была записка от шарфюрера Коленды. Вот ее содержание: «Чемодан уцелел. Попробую сберечь бумаги, но не уверен, что смогу доставить их по назначению».
— На этом Гольбах кончает свой рассказ, — сказал Сандерс, откладывая стенограмму в сторону. — Продолжение истории с архивом Крылача изложено в записи рассказа шарфюрера, назвавшегося Колендой.
— Читайте от этого места, — ткнул пальцем в бумагу Уррен и снова потянулся к бутылке.
Капитан Вентрис был весь внимание, он старался не пропустить ни слова, вслушиваясь в монотонный голос Сандерса.
«…Когда из-за леса внезапно появились штурмовики Советов, майор хотел выпрыгнуть из машины. Взрывом ему оторвало ногу и размозжило череп. Оба солдата тоже погибли. Одному снесло полголовы осколком, другому распороло живот. Потом я видел его кишки, перемешанные с землей. Наверное, солдат еще немного жил и полз куда-то в сторону от дороги».
— Эти живописные детали приводят меня в умиление, — скорчил брезгливую гримасу Уррен.
Сандерс улыбнулся, пожал плечами.
— Каждый по-своему воспринимает окружающее, у каждого свой стиль. Впрочем, отдельные впечатления бывшего шарфюрера дивизии «СС-Галичина» прямого отношения к изобретению инженера Крылача не имеют, их можно опустить. Пойдем дальше.
«…Меня контузило легко. Гольбаху досталось больше: у него были переломаны ребра и пробита осколком грудь. Нас подобрали солдаты с бронетранспортера. Придя в себя, я понял, что чемодан остался в разбитой машине. Просил развернуть бронетранспортер и вернуться назад, но солдаты, по-видимому, сочли меня за сумасшедшего. Пришлось взяться за пистолет. Командир бронетранспортера, сопливый лейтенантик, у которого еще молоко на губах не обсохло, пригрозил выкинуть меня из машины. Я с удовольствием бы разрядил пистолет в его прыщеватую морду, но солдаты и без того косо посматривали на мой эсэсовский мундир.
Нас доставили в госпиталь, в городок, расположенный в низине, километрах в тридцати от шоссе. Гольбаха положили на операционный стол, а я сел в один из санитарных автофургонов, отправлявшихся за ранеными, и через час был уже на том месте, где нас разбомбили.
Шоссе запрудили войска. Артиллерия русских обстреливала отступающие немецкие части. В лесу и на дороге рвались снаряды. В кюветах валялись трупы и разбитые машины. Я нашел то, что осталось от нашего «хорьха». Забрызганный кровью чемодан лежал возле убитого майора.
Вернувшись в госпиталь, я оставил Гольбаху записку, забрал чемодан с бумагами и с минометчиками какого-то егерского полка отходил к Карпатам. В горах егерей зажали в кольцо, но мне удалось выскользнуть. Я оказался в тылу советских войск. Пришлось пробираться назад. В лесах скрывался несколько недель, потом встретил боевку ОУН. К нам присоединилась также группа стрелков из дивизии «СС-Галичина», в списках которой числился и я, хотя почти все время находился у Людвигса. Дивизию разбили под Бродами, и она тоже не смогла отойти с немецкой армией. Если бы эти сволочи-галичане не начали разбегаться, можно было бы еще кое-что сделать. Но скоро наш отряд уменьшился больше чем наполовину… Позже я вынужден был спрятать архив Крылача на советской территории, а сам пробрался на Запад».
2
— Вот и все, — закончил Сандерс и передал стенограмму Уррену. В комнате наступило молчание.
— Я жду ваших вопросов, Вентрис, — забарабанил пальцами по столу Уррен.
Вентрис лихорадочно думал. Он понимал, что вызвали его в этот кабинет неспроста, что ему предстоит работа. Они — молодящийся Уррен и напомаженный, будто облизанный, Сандерс — относились к нему всегда с плохо скрываемым пренебрежением. Этих доверенных шефа, его «референтов» по особо важным вопросам, Вентрис побаивался и не любил. Собиратели чужих мыслей, они, прикрываясь званием технических специалистов, шныряли всюду — в Европе, Латинской Америке, в Азии, на Ближнем Востоке, вынюхивали, выспрашивали, копались в газетах, журналах, в научных вестниках, с ножницами в руках добывали те же самые сведения, которые собирало ведомство Вентриса иным путем. Они и Вентрис — одного поля ягоды. Правда, последнее время Вентриса преследовали неудачи. Но, судя по всему, они тоже не могли похвалиться успехами. Вентрис чувствовал это, но вынужден был молчаливо сносить окрики Уррена. Ему платили за его работу, и он должен был безропотно подчиняться им, выполнять их волю. За спиной Уррена с его штатом специалистов стоял шеф, всемогущий нефтяной король, владелец миллиардных кладов «черного золота». А он, Вентрис, всего лишь маленький винтик колоссального механизма фирмы, он руководит ее негласным разведывательным отделом, так называемым «информационным бюро».
— Да, да, — кивнул Вентрис, — с вашего позволения, я хочу спросить: каким образом эти двое встретились снова?
— Коленда слонялся по Германии, как и многие ему подобные. Перебивался кое-как. Потом установил контакт с украинскими националистами в Мюнхене. Эти господа, как известно, строят грандиозные планы, а вот с этим у них, — Уррен выразительно потер палец о палец, — дела обстоят неважно. Мюнхенские оуновцы, чтобы набить себе цену, не очень энергично начали выполнять инструкции наших центров… Впрочем, тут мы уже вторгаемся в сферу политики, а меня она не касается. В общем, коллеги поручили Коленде и еще одному бандеровцу пополнить кассу своей организации. В результате — переход через границу в Восточную Германию, налет на ювелирный магазин в Гранау и провал. Но я уже говорил вам: Гольбах служил там в полиции. Он узнал старого приятеля и выхватил его из рук «своих» подчиненных. Спасал он его, конечно, не из чувства любви, а из-за бумаг Крылача.