Подземный факел
Шрифт:
Темная фигура у сарая зашевелилась, сдвинулась с места. Сомнений теперь не было — часовой…
Петришин слегка толкнул в плечо солдата, лежавшего рядом. Тот кивнул головой, приподнялся на локтях, прижал к плечу приклад автомата.
Лейтенант пополз. Он продвигался медленно, сантиметр за сантиметром ощупывая перед собой траву. Пальцами вытянутых рук отодвигал в сторону сухие листья и хворост. До сарая оставалось с десяток шагов. Часовой стоял, прислонясь плечом к дереву, покачивал зажатой под рукой винтовкой. Его силуэт теперь четко выделялся на фоне неба,
Петришин считал секунды. Бандит отступил от дерева, пошел в сторону, тихо замурлыкал песню. Лейтенант уже лежал у самого сарая. За деревянной стеной слышался храп. Сколько их было там, он не знал, но и они не подозревали, что рядом пограничники. Пост спал, оставив бодрствовать одного, того, что с винтовкой.
Выждав, пока часовой повернется спиной к нему, Петришин мягко, неслышно вскочил на ноги, замер на миг и, почувствовав вдруг необыкновенную легкость в теле, стремительно шагнул вперед, сверху вниз ударил тяжелой рукояткой пистолета. Ощутив под ладонью колючую щетину усов, он зажал бандиту рот, еще раз взмахнул рукой. Часовой обмяк и выпустил винтовку…
Ефрейтор Гейко и рядовой Коцюба лежали в ровике, около вывернутого из земли корневища старой сосны, настороженно прислушивались к шорохам на шоссе. Глухая, ненаезженная дорога полукругом огибала Гнилой Яр.
Гейко и Коцюбе командир приказал проверять каждого, кто будет проходить или проезжать по этому пустынному шляху. Но на дороге никто не появлялся.
С гор, не видимых в темноте, тянуло прохладой. Земля дышала влагой росяных трав. Над головой шелестели грабы, во сне попискивали птицы. Даже не верилось, что где-то здесь, почти рядом, притаился враг, что до бандитов рукой подать. Вон там, между двумя скалами, где дорога круто поворачивает в лес, начинаются густые заросли кустарника. Туда нацелен ствол Коцюбинского пулемета, туда обращены взоры пограничников. А вокруг — хоть глаз коли — черная темень.
Коцюба расправил под собой шинель, удобнее устроил пулемет меж корневищем, положил рядом запасные диски.
— Собрался здесь неделю жить, что ли? — шепотом спросил Гейко, и Коцюба по тону догадался, что ефрейтор в этот миг покровительственно улыбается в темноте. Уже немолодой, по-хозяйски неторопливый, Коцюба всего лишь месяц как стал пограничником. Воевал в саперной части, под Тернополем был тяжело ранен, после госпиталя его направили в пограничный отряд. Во взвод Петришина бывший сапер принес с собой фронтовую привычку всюду устраиваться как следует, с рассудительностью бывалого солдата.
А Гейко был непоседливым и горячим. Ему не терпелось узнать, что происходит в эти минуты над обрывом оврага, где растаяла, замерла цепь бойцов. Гейко знал, что ему и неразговорчивому Коцюбе да еще двум пограничникам, которые залегли с пулеметом левее, под скалой, придется завершать операцию. И все же ефрейтору казалось, что главные события развернутся не здесь, у дороги, а в том конце яра, где остался лейтенант Петришин, или наверху, куда увел свою группу старшина Кузьмин. Гейко хотелось поделиться
— Не шуми, ефрейтор. Наше дело — молчать. Они близко. Это тебе не шутки.
— Знаю, что близко. Ну и что? Банда как банда, и не таких видали. А ты, Коцюба, наверное, в таком деле впервые? Может, тебе страшно, а, старина?
— Подожди, храбрец, — солдат приподнялся. — Слышишь?
Где-то близко загудел мотор, блеснул на миг свет подфарников и тут же погас. С лица Гейко слетела улыбка, он положил руки на автомат. Машина шла на подъем, приближаясь к пограничникам.
Гейко подхватил ППШ, вышел на дорогу. Тяжелый «студебеккер» скрипнул тормозами и остановился.
Коцюбе изо рва было хорошо видно, как вспыхнул в руке ефрейтора фонарик, светлое пятно скользнуло по кабине, выхватило из ночного мрака широкое лицо водителя, его квадратный подбородок, низко надвинутую на лоб пилотку. Рядом с ним в кабине сидел еще один — в плащ-палатке, в офицерской фуражке.
— Пограничный патруль. Прошу предъявить документы! — негромко сказал Гейко.
Водитель молча высунул из кабины руку, подал бумаги. Ефрейтор просмотрел их и, возвращая, посоветовал.
— Не задерживайтесь. Приготовьте на всякий случай оружие. Здесь небезопасно.
Через несколько минут «студебеккер» исчез в темноте.
— Что за машина? — поинтересовался Коцюба.
— Из полка связи, едут в продсклад. А документы имеются по всей форме.
— Погоди, — привстал Коцюба. — Из полка связи? Почему же на офицере… Ты не обратил внимания, какой околыш на его фуражке? Разве не красный, не пехотный? Документы у офицера ты проверил?
Гейко не успел ответить ему. Над яром заплясали, замигали быстрые вспышки, треск автоматных очередей распорол тишину. Вразнобой загремели выстрелы из винтовок, и сразу же, один за другим, встряхнули воздух взрывы гранат.
Гейко вскинул свой ППШ.
— Не спеши, не время, — остановил Коцюба. — Подпустим… Вон они, видишь? Спокойно, ефрейтор, спокойно!
Из яра на дорогу выскакивали темные призраки. Засада слева у скалы ударила по ним длинной очередью. Призраки метнулись в сторону и, набегая на Коцюбу и Гейко, превращались в орущую разношерстную толпу людей.
Пулемет Коцюбы мелко задрожал, заглушая сухой треск автомата ефрейтора. В траву посыпались теплые стреляные гильзы, запахло порохом.
Несколько бандитов остались лежать на земле темными кочками, остальные хлынули назад к яру.
— За мной, вперед! — послышался далекий голос лейтенанта Петришина. Гейко вскочил на ноги, Коцюба дернул его за полу шинели.
— Ложись!
Опомнившись, ефрейтор упал, тихо ругая себя, что не удержался, бросился на голос командира, хотя ему и Коцюбе было приказано оставаться в засаде до конца операции.
Он вовремя прижался к земле. Тонко свистнули пули, сшибая над головой ветки, от ствола поваленной сосны отлетела труха. Снова на шоссе замелькали темные фигуры. Бандиты бежали пригибаясь, силясь быстрее миновать открытое место, уйти в лес.