Подземный факел
Шрифт:
Руки Гольбаха беспомощно лежали на снегу. Он не мог встать и бессильно повернулся на бок, тихо и зло ругаясь по-немецки.
От мысли о том, что с ним тоже могло случиться что-то подобное, когда прыгал с поезда, у Коленды неприятно похолодело под сердцем. Оказаться таким беспомощным здесь, около железной дороги, в степи… Милиционер, наверное, уже проснулся, поднял тревогу. От станции к станции полетят приказы, начнутся поиски. Далеко ли уйдешь с немцем, который самостоятельно не ступит и шагу. Нет, им не удастся скрыться. Их обнаружат и схватят, как только рассветет, возьмут голыми руками. Тогда — конец.
«Конец… конец… конец… — настойчиво стучало в мозгу
Склонив голову к земле, немец жадно, по-собачьи хватал ртом снег.
— Посижу немного, и мы пойдем. Еще успеем, до утра далеко, — виновато проговорил он. — Нога понемногу успокаивается… Какого беса, шарфюрер, привязался к вам на станции тот сумасшедший? Почему вас задержал милиционер? У вас нашли оружие? Но я же видел, вы выбросили свой вальтер в урну для мусора, когда в окружении толпы вошли в пассажирский зал. Вам повезло, все были заняты парнем, который вас стукнул… Я едва успел купить билет и сесть в мягкий вагон вслед за вами, хорошо еще, что были свободные места. Что же случилось, шарфюрер?
— Случилось то, что ваш Вентрис не мог ничего придумать умнее и выбрал место для выброски у черта в зубах, в этом задрипанном леске под Даньками. На кой ляд надо было лететь сюда, хотел бы я знать!
— Подальше от границы — меньше опасности. Кто же мог предвидеть, что у вас и на юге Украины найдутся старые знакомые. А Вентрис… О, неплохо было бы взглянуть на него здесь, под насыпью, и послушать, что запел бы этот красавчик с усиками! Подставьте плечо, шарфюрер. Вот так. Сейчас я поднимусь. У-у, доннерветтер! Адская боль. Поддерживайте меня. Пошли!
Гольбах повис на плече Коленды. Каждый шаг был для немца мучением. Но он тоже понимал, что ждет их, если они не сумеют отдалиться от железной дороги, найти где-то пристанище, укрыться. И он шел.
Они плелись степью. Четкого плана не было. Их гнало вперед чувство самосохранения, надежда на счастливый случай. Они стремились как можно быстрее и дальше уйти от полотна дороги. Но Гольбах терял последние силы. Он дышал тяжело и прерывисто, пот заливал его лицо. Боль пронизывала все тело, но немец не жаловался, шел с упорством зверя, уползающего в берлогу, чтобы зализать раны.
— Вы не волнуйтесь, шарфюрер. Я дважды спасал вам жизнь, теперь вы оплачиваете свой долг. Мы бывали и не в таких переделках. Мы еще поживем. Выкарабкаемся. Только без паники, только без паники… — исступленно бормотал Гольбах.
— Выкарабкаемся, Гольбах, иначе нам нельзя, — согласился Коленда и едва не упал, споткнувшись о камень. Немец, потеряв опору, зашатался, со стоном сел на снег.
— Что вы там ищете, шарфюрер? Дайте мне руку! — раздраженно прикрикнул он и тотчас же понял, для чего понадобилось Коленде поднимать с земли увесистый обмерзший булыжник. Рука Гольбаха скользнула в карман, лихорадочно ища шершавую рукоять пистолета, и в этот миг тяжелый удар обрушился на его голову.
Гольбах схватился руками за голову и без звука свалился лицом в снег.
5
Путевой обходчик Сорока в раздумье стоял под насыпью, подсвечивая фонарем, глядел на глубокие следы, что тянулись цепочкой. Следы четко виднелись на нетронутом, прибитом ветром снегу.
Может, следы и не привлекли бы внимания обходчика, но они появились неожиданно, будто человек свалился с неба. Сорока внимательно осмотрел место, откуда начинался след. Снег здесь был утоптан. Кто-то спрыгнул с поезда на ходу
Участок Сороки кончался через каких-нибудь полтораста метров. Обходчик снова поднялся на насыпь, прошел по шпалам до контрольного столба, внимательно приглядываясь к колее, и ничего подозрительного не обнаружил. После этого вернулся к странным следам.
Вскоре обходчик увидел еще одну дорожку, оставленную на снегу человеком. С поезда спрыгнули двое.
Что заставило их в глухую зимнюю ночь, далеко от станции покинуть уютный вагон и, рискуя свернуть шею, прыгать с поезда? Если бы следы были по ту сторону путей и вели на восток, обходчик еще мог бы допустить, что кто-то из безбилетных, проехав на подножке от станции Синее Озеро, соскочил здесь, чтобы добраться кратчайшей дорогой напрямую до села Терешковки. Но эти двое направились в противоположную сторону, к небольшому лесочку. Там жилья нет. За лесочком раскинулась пустынная теперь, заснеженная степь… Да и зачем было бы терешковским цепляться на скорый? От Синего Озера к селу пролегает хорошо наезженная дорога, где в любое время дня и ночи можно сесть на попутную машину. Кстати, поезд, что проследовал из Киева, весь из цельнометаллических вагонов. На такой прицепиться почти невозможно. Нет, здесь что-то не так…
Любопытство все больше разбирало обходчика. Помахивая фонарем, он неторопливо начал удаляться от насыпи, проваливаясь валенками в пушистый, свежий снег. Две пары следов переплетались, оставляя неровный рисунок. Казалось, прошли здесь, обнявшись, два пьяных.
Ветер утих. Облака расступились. Снег заискрился в голубоватом сиянии. Мороз под утро крепчал.
Человека, распростертого на снегу, Сорока увидел издали. Мужчина в распахнутом пальто лежал на боку, поджав длинные ноги. Возле его обнаженной головы темнело большое пятно. Немного в стороне валялась желтая кожаная папка, поблескивая никелированной застежкой.
Сорока поставил фонарь, наклонился, пытаясь приподнять человека за плечи. Тот тихо застонал, забормотал что-то невнятно и быстро.
Шестнадцатилетним юношей Сорока воевал с гитлеровцами. В партизанском отряде, действовавшем в этих местах, он был подрывником-минером. Закладывал взрывчатку под железнодорожные пути, пускал под откос вражеские эшелоны, уничтожал мосты, минировал грунтовые дороги. Не раз сталкивался Сорока с оккупантами с глазу на глаз, не раз слышал их речь.
Несколько слов, слетевших с уст незнакомца, заставили обходчика насторожиться. Он разобрал: «Шарфюрер… шиссен… зо махт айн феретер…» [18] Значения некоторых слов Сорока не понимал, но сомнения не было: человек на снегу говорил по-немецки.
18
Шарфюрер... пристрелить... предательский прием...
Взвалив раненого на спину, Сорока понес его к полотну железной дороги.
НЕПРОШЕНЫЕ ГОСТИ
1
Автобус остановился в лесу, на перекрестке дорог. Глухо стукнули передние дверцы, выпустили из машины одинокую пассажирку, и через минуту автобус исчез с глаз.
Женщина какое-то мгновение стояла на шоссе, будто раздумывая, потом решительно свернула на узенькую лесную дорогу, и небольшая фигурка ее сразу же затерялась в густых зарослях орешника.