Подземный мир и живая вода

Зубков Алексей Вячеславович

— Нет. Поэтому он подписался по сути на тридцать четыре дешевых души по цене одной дорогой. Если сможет выполнить условие, то черт будет служить ему до естественной смерти. Если нет, то черт заберет душу Чорторыльского по истечении срока. Срок истекает. Последний, тридцать третий договор предварительно заключен и должен быть исполнен сегодня.

— Может быть и не исполнен? Так бывает?

— Знаете, я много раз подходил к этому вопросу, — Твардовский вздохнул, — Полагаю, что мой консультант был несколько предвзят, и это не

единственно возможный вариант. Но в договоре с чертями всегда есть подвох. Те, кто продаст душу с подачи Чорторыльского, могут отменить договор купли-продажи, если подарят черту и его хозяину нечто, что за деньги не продается. Что-то уникальное.

Оксана непроизвольно накрыла правой рукой левую. Мужчины заметили это, но не подали вида.

— Первый раз слышу, — сказал Ян.

— Например, душегуб по прозвищу Атаман продал душу два раза. И в первый раз он откупился тем, что принес голову легендарного разбойника Кшиштофа Шафранца. Его друг Анджей, чья душа стоила очень недорого, на первый раз откупился сапогами-скороходами. Хотя за ними пришлось спуститься в Подземье и пять лет служить палачом у злой колдуньи.

— Колдунья тоже составила договор с подвохом? — спросила Оксана.

— Конечно. Если бы он хоть раз отказался выполнить ее приказ, то не получил бы никакой награды. Но она не учла, что человек, который уже продал душу, не откажется совершить все зверства, которые она с него требовала по договору.

— Пан говорит, на первый раз, — сказал Ян, — Они продавали душу дважды?

— Да, — кивнул Твардовский, — В типовых договорах, которые они все подписывали, тоже есть подвох. Откупившись, продавец души полностью аннулирует сделку.

— То есть, то, что черт дал в обмен на душу в первый раз, им пришлось вернуть?

— Именно так. Поэтому Атаман продал душу второй раз. Он снова стал неуязвим для стали, свинца и серебра.

— А Анджей?

— Анджею повезло меньше. Он пошел на вторую сделку, чтобы забыть те пять лет у колдуньи.

Все представили, насколько неудачно Анджей повел дела, и выпили еще по одной.

— Люциус Чорторыльский знал, что у него в договоре дыра? — спросил Ян.

— Знал, но сам хихикал, насколько весело переиграть простаков, чтобы они не получили ничего и продали душу второй раз. Никто еще не сорвался с крючка, а Люциус неплохо пополнил сокровищницу. Сегодня состоится последняя сделка. В замке Вавель один худородный шляхтич из Малороссии отдаст душу в обмен на свою утерянную жену, — сказал Твардовский.

— Это считается недорого? — уточнил Ян, — Найти человека и доставить в Краков?

— У чертей есть способы предсказания судеб. Я так понял, что шляхтич и его жена и без участия черта приедут в Краков, а нечистому останется только важно надуть щеки, когда они встретятся.

— Вот же хитрая морда!

— Как только они встретятся, черт будет рядом. Если хотите сорвать сделку, чтобы уесть Чорторыльского, поговорите

с его чертом. К этому времени неплохо бы уже иметь для черта подарок. Если что, они работают в кредит, но я бы не советовал.

— Минутку. Что значит, сорвать сделку, чтобы уесть Чорторыльского?

— Если с подачи пана тридцать и три души не будут проданы до первой звезды текущего дня, то пан отправится в ад, а черт сядет панствовать на его место. Понятное дело, черт только о том и думает, чтобы сделка сорвалась по формальным основаниям, упомянутым в договоре. Тот шляхтич может за жену вместо души отдать какое-нибудь сокровище. Душа останется при нем, условие про тридцать и три не выполнится, Чорторыльский полетит в ад.

— Как я узнаю черта? — спросил Ян.

— Смотри сквозь пальцы. Ты же колдун. Подарок-то есть?

— Сапоги-скороходы. Пойдут?

— Откуда они у тебя?

— Те самые!

— Вещь полезная, дорогая и уникальная, — одобрил Твардовский, — Ты что, украл их у Чорторыльского?

— Ага.

— Торговаться умеешь?

— А то!

— Тогда удачи тебе. Но я бы не рискнул предлагать кому-то сапоги, которые у него же и украдены. Хотя, чем черт не шутит.

— Я побегу, — Ян встал.

— Я тоже, — поднялась Оксана.

— Удачи и тебе, — сказал Твардовский, — В смысле, успеть уйти из Кракова прежде чем тебя отравят или сожгут по приказу королевы.

— Черт-то у Чорторыльского не тот же, что был у пана? — спросил Ян уже через плечо, намекая на нечистого, которого только что побили и загнали в Ад, — А то неудобно выйдет.

— Нет, литовский какой-то. Видели, их в Аду сколько?

6. Глава. На ровном месте

Бенвенуто под выпивку и закуску рассказал удивительную историю.

Оксану придворные дамы общими усилиями выжили. Сбежала и не сказала где ее искать. Король очень рассердился и отправил рыцаря ее найти и вернуть, хочет она того или нет. На худой конец, сжечь. Никто не должен уйти от королевского правосудия.

Рыцарь, понятное дело, сказал, что почтет за честь. Взял солдат и пошел по следам. Для опознания я дал рыцарю мои наброски. И вид сзади, и вид спереди. Только набросок есть набросок, а не портрет. Оксана просила не рисовать ее лицо, я и не рисовал.

Я бы, конечно, мог портрет по памяти написать. Но какая мне радость с того, что ее поймают и сожгут? В конце концов, изменил я ей раньше, чем она мне. С чего мне на нее зло держать?

Беда подкралась ко мне с другой стороны. Когда появилась Оксана, Анну д’Этамп король отодвинул в сторонку, но прочь со двора не отослал. Анна страдала, а я ее утешал. Диана де Пуатье и до меня распускала слухи, что герцогиня д’Этамп изменяет королю, двор уже привык. Даже король уже привык. Не к тому, что она изменяет, конечно, а к тому, что про это идут слухи.