Поединок
Шрифт:
— Что?
— «Делиться надо!»
— Он что — из братвы?
— Черт его знает… Если и так, то уж из очень центровых. Но дело не в этом, не о том базар, чувствуешь? Наши наверху уже, не надо прятаться, не нужно уже башки морочить фраерам, можно говорить чё хочешь, всю фигню. На всю Расею, по ящику! Свои поймут, а кто не врубится — поможем. Ты представь: министр финансов, а что базарит? «Делиться надо!» Это же нам знак: чуваки, мол, все на мази, я тут, и вы рылом тоже не торгуйте.
Воронин
— Так и сказал — делиться надо?!
— Ну… Еврей, а с понятием.
— Они все с понятием.
— Это ладно, не о том базар. Что с Дроздом-то делать будем?
— Ты слыхал — Старика-то, базарят, он замочил?
— Это каждый пацан знает. Ты меня слушать будешь или нет?
— Ну…
— Короче, правильно Гамлет говорит. Брать надо этот аэродром.
— На черта он тебе? Там такие бабки вкладывать надо… Я как услышал об этой фигне, думаю: ну, вообще крыша поехала у чудака. Чё удумал, а? Хочешь самолет — арендуй полосу в Домодедове.
Ефим усмехнулся:
— Ты когда тачки из-за бугра возишь, таможенникам платишь?
— С чего это? — удивился Воронин. — Других путей нет в России, что ли?
— А есть такие, кто платит. И их — тысячи, а скоро миллионы будут. Сечешь?
— Что?
— Он же, помимо всего прочего, и таможню там откроет! Ну? Чего смотришь?
Воронин вздохнул:
— И получится это у него? Позволят? Хотя что я спрашиваю?! Замазать кого надо — и греби!.. Твою мать! Ну и прохвост!
— Ну вот, — сказал ему Крянев. — А ты говоришь… Кончать его надо.
— А чего зря пацанов поднимать? Пару надежных людей в подъезд — и до свидания! Гуляй, Вася!
Крянев покачал головой.
— Пытались уже. Волк тот еще.
— Ты что, Фима? Если приговор вынести — кто выживет?
— Этот! — твердо ответил ему Крянев. — Ты просто не при делах. Вообще…
Воронин замолчал, пытаясь переварить услышанное.
— Зяма! — крикнул Крянев. — Пару поддай!
— Я сдохну сейчас, — пожаловался Воронин.
— Терпи. Что-то ты в последнее время странный какой-то, Серёга. Постоянно не догоняешь чего-то. Вроде умный такой.
— Ты на что намекаешь?
— Я просто ответ услышать хочу: идешь ты на Дрозда или нет?
— Думаю я.
— Тут и думать нечего. Надо идти и брать то, что плохо лежит. Ты при социализме родился или где?
Воронин возразил:
— У него как раз хорошо лежит все, у Дрозда. Просто темнит он что-то. А что — понять не могу.
— А тут и понимать нечего, — сказал Крянев. — И незачем. На фиг тебе его понимать? Вломил, взял все то, что тебе надо, — отвали! На фиг тебе понимать его?
— Интересно…
— Интересно в театре девочек за коленки хватать. А здесь дело делать надо.
— А что остальная братва говорит?
—
— Не умничай, Фима…
— Ладно, — вздохнул Крянев. — Короче, братва в непонятке полной. И это положение вещей надо кончать.
— Так, знаешь, кто говорит? Политики.
— Город и деревня должны сближаться, Серёга..
— Это ты о чем?
— Все о том же. Последний раз спрашиваю: поддерживаешь ты меня? Или так и будешь девочку из себя строить?
— Фима, — сказал ему Воронин, — базар-то фильтруй.
— А чё ты жмешься? Говори: да или нет?
— А братва тоже поднимется?
— Уф! — опять вздохнул Крянев. — Ну ты и упертый. Скажу честно: не все, но поднимутся. Народ будет. Мы их сделаем, Серёга.
— Отвечаешь?
— Когда я туфту гнал?! — обиделся Крянев.
— Ну смотри, Фима. Все сделаю. Но слова свои помни.
— Достал ты меня, Серёга.
— Я сказал.
— Я тоже.
4
Разговор с Калининым состоялся в квартире Лены. Шмелев понимал, что рисковал, но по зрелом размышлении понял, что это наилучший вариант. Слежки за ним не было — или тот, кто следил, был невидимым призраком. Иван тщательно проверил, нет ли за ним «хвоста», — все, по его мнению, было чисто. На всякий случай он проделал несколько трюков, которые могли бы запутать филеров, если бы они были, но, как он считал, все это было напрасно — никто за ним не следил.
Что касается квартиры Лены, то это действительно был наилучший вариант. Если бы даже кто из нежелательных знакомых и увидел, можно было бы объяснить тем, что здесь живет его женщина. Хотя даже и в этом случае он не стал бы что-то объяснять. Слишком много чести.
А встречаться где-то на нейтральной территории — вызов.
Не поймут. Ну, и еще была одна причина…
И причина эта — Лена.
Что странного, что мужчина скучает по женщине, которую любит? Правда, объяснить это он никому не сумел бы.
И не захотел бы. Это только их дело — его и Лены.
Когда Иван вошел в квартиру, Калинин уже ждал его.
Они разговаривали в комнате, а Лена, словно восточная женщина, сидела на кухне и только подносила мужчинам чай и кофе.
Впрочем, она не переживала по этому поводу. Нисколько.
— «Дубрава», говоришь? — переспросил Калинин. — Это на Минском шоссе?
— Точно, — сказал Иван. — Там еще поля такие, знаешь?
— Это там, где твой Дрозд аэродром строит?