Поэмы (1922-февраль 1923)

Маяковский Владимир Владимирович

Елками зарождествели.

В ущелья кремлёвы волна ударяла:

то песня,

то звона рождественский вал.

С семи холмов,

1430 низвергаясь Дарьялом,

бросала Тереком

праздник

Москва.

Вздымается волос.

Лягушкою тужусь.

Боюсь -

оступлюсь на одну только пядь,

и этот

старый

1440 рождественский ужас

меня

по Мясницкой закружит опять.

Повторение Руки крестом,

пройден- крестом

ного на вершине,

ловлю равновесие,

страшно машу.

Густеет ночь,

не вижу в аршине.

1450 Луна.

Подо мною

льдистый Машук.

Никак не справлюсь с моим равновесием,

как будто с Вербы -

руками картонными.

Заметят.

Отсюда виден весь я.

Смотрите -

Кавказ кишит Пинкертонами.

1460 Заметили.

Всем сообщили сигналом.

Любимых,

друзей

человечьи ленты

со всей вселенной сигналом согнало.

Спешат рассчитаться,

идут дуэлянты.

Щетинясь,

щерясь

1470 еще и еще там...

Плюют на ладони.

Ладонями сочными,

руками,

ветром,

нещадно,

без счета

в мочалку щеку истрепали пощечинами.

Пассажи -

перчаточных лавок початки,

1480 дамы,

духи развевая паточные,

снимали,

в лицо швыряли перчатки,

швырялись в лицо магазины перчаточные.

Газеты,

журналы,

зря не глазейте!

На помощь летящим в морду вещам

ругней

1490 за газетиной взвейся газетина.

Слухом в ухо!

Хватай, клевеща!

И так я калека в любовном боленьи.

Для ваших оставьте помоев ушат.

Я вам не мешаю.

К чему оскорбленья!

Я только стих,

я только душа.

А снизу:

1500 - Нет!

Ты враг наш столетний.

Один уж такой попался -

гусар!

Понюхай порох,

свинец пистолетный.

Рубаху враспашку!

Не празднуй труса!
–

Последняя Хлеще ливня,

смерть грома бодрей,

1510 Бровь к брови,

ровненько,

со всех винтовок,

со всех батарей,

с каждого маузера и браунинга,

с сотни шагов,

с десяти,

с двух,

в упор -

за зарядом заряд.

1520 Станут, чтоб перевесть дух,

и снова свинцом сорят.

Конец ему!

В сердце свинец!

Чтоб не было даже дрожи!

В конце концов -

всему конец.