Поэмы беспокойных лет
Шрифт:
Тот же дядька горько воздыхал:
Хочется пожить по человечьи,
Хоть скорей бы кто-нибудь напал!
Сдаться бы германцам иль япошкам.
Оккупантам – пламенный привет!
Вдоволь бы нажрались хоть картошки,
Той, что в наших магазинах нет.
Наши генералы, знать, наивны
И не могут, не хотят понять:
Грязные пустые магазины
Сторожа не будут защищать.
Слишком затянулись
Лучшей жизни и счастливых дней.
Нынче мы – на грани обнищанья
И живём всё хуже, всё скудней.
Из кремлей-то, знать, не очень видно
До каких пределов мы дошли.
Стыдно. Горько. Тяжело. Обидно…
Впрочем, что искали – то нашли.
Мы военный мускул нарастили,
В этом деле налицо прогресс,
Всё другое страшно запустили
Во главе с родной КПСС.
В день шесть танков, в квартал – две подлодки
Много лет без устали клепаем.
От Карпат до северной Чукотки
Семена ракет мы рассеваем.
В этом деле нет у нас приписок,
Вмиг дадим агрессору ответ.
Ракеты мы клепаем, как сосиски.
Ракеты есть, сосисок, правда, нет.
Мы всю жизнь готовились к войне,
Но сегодня с каждым днём виднее:
Кто нас завоюет – тот вдвойне
Станет не богаче, а беднее.
Да и как же быстро покорить
Триста миллионную ораву?
Легче будет взять да и купить
Всю нашу великую державу.
Мы ведь всё равно обречены,
У коммунизма нет иной дороги.
Нам не надо никакой войны,
Мы и без неё протянем ноги.
Заживо сгниём от диоксинов,
С голоду подохнем, как собаки.
Заколотим двери магазинов,
Кушать будем танковые траки.
Задохнёмся в выхлопах бензинных,
В прошлом всё хорошее оставим.
Внуков и детей своих безвинных
Умирать мучительно заставим.
От марксистско-ленинских нитратов
Не дают уж всходов наши грядки.
Нам диктуют новые трактаты,
Оставляя старые порядки.
Много лет мы делали ракеты,
БТРы, БМП и танки,
Не заметив, как страна советов
Стала вдруг страною содержанкой.
Наши реки – сточные канавы,
Города – унылы и безлики.
Если мы – великая держава,
Кто мне скажет, в чём же мы велики?
Да, конечно, сточные канавы.
Да, конечно, мусорные свалки.
Это показатели державы,
Где всё нужно делать из под палки.
Здесь
Здесь у всех и всюду хаты с краю.
Здесь в гробу всех видят в белых тапочках,
Никогда и ничего не знают.
И куда ни глянь – всё устарело,
И всего и всюду не хватает.
Отчего всё это, в чём тут дело?
Кто-нибудь в системе этой знает?
А дело-то как раз в такой системе
Тупиковый путь себе избравшей,
Прогоревшей на военной теме,
От людей себя оберегавшей.
Наши нивы – чахлы и убоги,
Гегемон наш пьян и нищий духом.
Все его мечты лишь о дороге,
По которой ходит хлеб за брюхом.
Одурманен он духовным пойлом,
Превращён в подопытное стадо.
Знай, товарищ, каждый своё стойло –
Больше ничего тебе не надо.
Очень уникальную страну
Вылепила наша партверхушка,
Превратив – и не её одну,
Для себя в бесплатную кормушку.
Если будешь кроток и послушен,
Нос по ветру и по ветру ушки,
Может быть, появится отдушина
И тебя допустят до кормушки.
Нынче, Даша, все мы тут в смятении
И понять не можем ни шиша:
Президентов, всем на удивление,
Стало много, а страна одна.
Темпы их избраний всё растут.
Вот она, советской жизни проза!
Я уверен, скоро изберут
Президента нашего колхоза.
И наверно он издаст указ
Выстроить таможни на границе,
Чтобы молоко там или квас
Не уплыли за рубеж станицы.
Может, я не смыслю ни шиша
В тонкостях текущего момента,
Но представь: а может быть ли в США
Три или четыре президента?
Как-то прочитал газету – обмер!
Мир свихнулся, он рванулся вспять.
Вот пример: профессор В. Готлобер
В комсомол решить вступить опять*.
*об этом писала газета «Комсомольская правда»
Знать решил, омолодиться может,
Ведь ему уж семьдесят с вершком.
Если выйдет я, наверно, тоже
Заявленье напишу в райком.
А вчера читаю в «Комсомолке»:
Город Киров, пишет Куликов,
Что недавно получил по холке
Этот инвалид – участник ВОВ.
Пишет, им пельмени выдавали
По талонам, в месяц килограмм.
Это, знать, за то, что воевали,