Поэтический нарцисс
Шрифт:
«В самой маленькой Вселенной,
Заблудиться в человеке?»
Месяц в небе дотлевал,
В танце окунаясь в реки.
Пахло кофе, пахло дичью.
В ноты он не попадал,
Но был молод и порхал
У органа райской птичкой.
Он твердил, невечно тело,
Всё, что есть – не навсегда.
На щеке его звезда
Нарисованная тлела.
Несчастно влюблённому
Если
Если б ты был элегантней, богаче, умней,
Если б ты был человеком другого масштаба –
Может, тогда ты бы тоже понравился ей.
Если б ты ездил в Париж, где готовят фламбе,
Если б на свежую ягоду лили бренди
И обжигали десерт в сладком сахаре при тебе –
Может, тогда поклялись и тебе бы.
Если б ты знал, скажем, пять или шесть языков,
Если б у моря ты розы растил и оливы,
Может, тогда б и её посетила любовь –
Да и не только, ещё бы других красивых.
Если б ты в Опере царскую ложу снимал,
Жертвовал театрам, любил добродетель,
Если б ты даже не знал, что бывает зима –
Может, тогда никогда б ты её не заметил.
Если б смотрел ты на небо в осеннем пурпуре
И просыпалась мелодия рая в тебе,
Может, тогда б ты не маялся этой дурью,
Ездя в Париж, где прекрасно готовят фламбе.
Вода в Неве
Чернеет вода, а когда-то давно
Смотрели монархи в неё и пили вино.
Чернеет вода, а когда-то давно
Смотрели монахи в неё и пили вино.
В каретах у этой воды проезжали цари,
И страх, даже глубже неё, в них кипел и царил.
Они заходили молиться в часовню у этой воды,
Как смертные люди, не перед, а после беды.
Им ветер, паря над водой, напевал в унисон,
И скалились здания только рядами широких колонн.
Над их головами кроваво горела заря,
Копытами цокала лошадь, под чёрные ноги смотря.
Они выходили молиться к великой воде,
И в радости даже молились сильней, чем в беде.
Туда, где к воде восторженно камень приник,
Где лилией пахло и листья качались, как лик.
Потом для царей наступила другая пора,
И листья сменили на чёрной воде катера.
Мироздание. Вечер
Моё проклятие, всех звёзд мерцание,
Не повернуть уже назад,
И розовеет небо, как фасад
Мне в части видимого здания.
Все притяжения и всё желание,
Всё упоение, горячность, страсть,
Все понимания
Отдельно каждого и вместе нас.
Моё призвание, моё смущение,
Всё ожидание сошлось в тебе,
И ночь холодная и ясный день,
И даже, может быть, моё прощение.
Известно всё и всё волнительно.
Закат расплавится, как всё, текуч
Для ночи сладкой, долгой изумительно,
А завтра снова ляжет между туч.
Чёрствость
Я не пришла, когда была нужна.
Конечно, мне за это – ничего.
Я не пришла, когда была должна,
Не осушила слёз его.
Я слушала мольбы и, встав к стене,
Твердила: «Нет!» сквозь равнодушный сон.
Я не пришла, как не пришли ко мне.
Хотя, конечно, не пришёл не он.
Воплощение страсти в грозе
Две ели, как скала,
И цвета, как топаз,
Иголок тысячи, зелёных глаз,
Подняли вверх, а там гроза была.
Там молния неслась
И искушала гром,
Рукой горячей то, то золотом волос.
Невидимо вставал он во весь рост,
И сокрушался, повторяя: «Страсть!»
Об облако стуча
Широким каблуком,
Он приближался к ней,
Она – к нему рвалась,
Под ними ели две, стояли, как скала,
И страшно было им под метким огоньком.
Время
Как быстро мы становимся никем
Для тех, кто так легко и вдохновенно,
Так деловито представлял нас всем,
Так пошло и обыкновенно,
Не очарованных ни песнями весны,
Ни ароматом роз, ни вставших возле Граций,
Кто бутоньеркой сделал наши сны
И ей украсил свой несвежий лацкан.
Изгои
Всем лучшим перевоплощениям по вопросу изменения человеком пола посвящается
Когда изящное разбито,
Как можно объяснить изгоям,
Что Аполлон, став Афродитой,
Компрометирует обоих?
Возведение статуй в саду
Я предлагаю отыскать ту улицу, тот дом,
Пройтись по старому Монмартру
Или по Вене, где кругом
Сирени шлют приветы марту.
Где на пороге утром ты
Встречаешь солнце с лёгкой мыслью,
Озёрной полный чистоты
И, как сапфир, небесной выси.
Возможно, мы войдём в тот дом