Поэтический нарцисс
Шрифт:
Анатолий. А кто это?
Силя. Какая разница! Толя, что мне делать?
Анатолий. Ты просто переучился.
Силя. Шутник! (Обижается и уходит.)
Анатолий. Подожди! Вернись, я знаю, чем тебя утешить. (Силя неохотно возвращается.) Давай присядем! (Садятся на кровать.) Я серьёзно, давай попросим у папаши море. А? Поехали на Сицилию. Тебе уже девятнадцать, а на меня мы оформим доверенность, Марта Владимировна, кстати, и оформит. Как тебе? Вот, смотри! (Достаёт из-под кровати глянцевую брошюру.) Чефалу,
Силя. Не очень.
Анатолий. А я захлебываюсь слюной! Я вот люблю покушать, а ты нет, и это плохо на тебе сказывается, ты уже, извини, дошёл до страсти.
Силя. Толя, мне кажется, это не страсть.
Анатолий. Сицилийская кассата, сицилийские трубочки «канноли». Господи, как я хочу такую трубочку и обязательно вприкуску морского ежа! Ты когда-нибудь ел морского ежа? И я нет. Но я буду есть!.. (Убирает брошюру, забирается на стремянку и аккуратно поправляет часы.) У нас такая маленькая комната! Когда я вырасту, у меня будет большой кабинет и я поставлю в нём две позолоченные статуи – двух пантер у стола (изображает), а над головой повешу не часы, а картину Каспара Фридриха «Вход на кладбище».
Силя. Каспара Фридриха? Я смотрю, ты порядочно развиваешься.
Анатолий. Развлекаешься, Силя, развлекаешься. Я, между прочим, тоже иногда интересуюсь искусством, но это в утилитарных целях – только для женщин.
Силя. Какие женщины, тебе четырнадцать лет!
Анатолий. Для будущих женщин! У меня будет много женщин, а у тебя нет. (Вздыхает.) Поедешь со мной на Сицилию?
Силя. Папаша, наверное, не отпустит и денег не даст. Он жмот.
Анатолий. И не образован.
Явление третье
Крысяткин, Марта Владимировна, Николай Дмитриевич, охранники, официанты, сомелье, швейцар и горничные Крысяткина, вор.
На сцене – королевская комната в королевских хоромах Крысяткина. Повсюду стоят роскошные кресла с подушками и изогнутыми подлокотниками. Посередине – кофейный столик с тремя ножками. За столиком сидит Крысяткин, перед ним – бокал шампанского. За его спиной – три молоденькие домработницы в тёмных платьях, ажурных фартуках и чепчиках белого цвета.
Крысяткин (обращаясь к одной из них). Твой лунатизм начинает меня утомлять. Ты опять подметала сегодня ночью?
Домработница. Разве? Не может быть! Я положила у постели мокрое полотенце.
Крысяткин. Тщетно. Полы блестят, а ты моешь и моешь! (Выпивает бокал шампанского.) Разводишь сырость. А я не люблю сырость.
Домработница. Простите, теперь я буду ставить тазик с водой у моей постели.
Крысяткин. С кислотой было бы лучше. (Домработница подходит к столу, наполняет бокал.) Знаешь, на днях я хотел уволить тебя, но ты хорошо поёшь, а я люблю перед сном послушать приятное пение. Музыка облагораживает человека.
В комнату заходят двое охранников и заводят вора.
Первый
Вор. Отпустите, я ничего не делал! Я ничего не крал!
Второй охранник. Куда его?
Крысяткин. Куда!.. Проводить. Но не калечить.
Охранники удаляются. В комнату заходит швейцар.
Швейцар. Виталий Олегович, Марта Владимировна приехала.
Крысяткин. Это прекрасно! Скажите повару, чтобы поторопился. (Швейцар уходит.)
Марта Владимировна (заходит во фраке и кружевных перчатках). Мои поздравления, дорогой Виталий!
Я очень рада. (Целуются в губы.)
Крысяткин. Присаживайтесь, я вам рад! Шампанского?
Марта Владимировна. Виски.
Крысяткин (официанту). Виски!
Марта Владимировна. Вы молодец, что купили этот остров в Индийском океане, это будет настоящий рай, когда вы его застроите. И вы будете иметь колоссальный доход. (Аккуратно поворачивает голову.) А почему так тихо? Вы любите пошуметь, признаться, именно поэтому я иногда не прихожу, когда вы приглашаете меня на вечер.
Крысяткин. Я знаю, что вы ненавидите шум. Поэтому ради вас я праздную только с вами и Николаем Дмитриевичем, который вот-вот подойдёт.
Марта Владимировна. Николаем Дмитриевичем? Значит, он тоже ненавидит шум?
Николай Дмитриевич (входя). Всем сердцем! (Жмёт Виталию руку.) Виталий, это успех! Марта Владимировна, это вам! Я не удержался, когда узнал, что вы придёте. (Дарит большой букет роз.) Я подумал, вам будет приятно.
Марта Владимировна. Да, мне приятно, но успех сегодня не у меня. (Кладёт букет на стол.) И я не должна быть узурпатором внимания. (Пододвигает букет к Виталию.)
Крысяткин (отламывает головку розы и вставляет вместо платка-паше). Рай! Вообразите, что через неделю этот необитаемый остров превратится в рай. Работы будут завершены, а рай – обнаружен!
Марта Владимировна. Выпьем за это.
Официант приносит изящно оформленные блюда: оленину, крабовый салат, фуа гру, супы, карпаччо из ананаса.
Марта Владимировна. Я хочу, чтобы при нас заварили чай. Виталий Олегович, у вас ведь большая коллекция?
Крысяткин (орудует над брускеттой). Разумеется!
Николай Дмитриевич. А есть что-нибудь не очень терпкое? Малиновый с еловыми шишками, например, как в ресторане «Салтыков-Щедрин» на Тверском?
Крысяткин. Я не варю компоты. Только хороший чай.
Николай Дмитриевич. Да, и что же вы можете предложить?
Крысяткин. Белый пион, например. Очень тонко.
Марта Владимировна (допивает виски). Только поменьше пафоса, Виталий Олегович. Я вас знаю, мы сейчас будем слушать «Чайный трактат» от вашего сомелье и заниматься, как там, «чайным смирением»? Так в Китае называли созерцание чаинок во время заваривания?