Поэтика за чайным столом и другие разборы

Жолковский Александр Константинович

О сходствах соседних рифм у Пастернака см.: Гаспаров 1997а: 518–520; Жолковский 2011а: 277–278, 352–353, а также статью «Грамматика простоты» в наст. сборнике.

130

Об этом приеме выразительности см.: Щеглов 1967; Жолковский, Щеглов 2012.

131

О силе как центральной теме искусства Пастернак писал в «Охранной

грамоте» (II, 7; см.: Пастернак 2003–2005: III, 186); о мотиве силы в переводившемся им «Фаусте» Гёте см. письмо Пастернака к М. К. Баранович от 9 августа 1953 г. (Пастернак 2003–2005: IX, 735–737), а также Копелев 1979: 499–500.

132

Подобную чересполосицу синтаксических, в частности предложных, присоединений Пастернак практиковал издавна, ср. стихи 1917 г.: Я их мог позабыть? Про родню, Про моря? Приласкаться к плацкарте? И за оргию чувств — в западню? С ураганом — к ордалиям партий? За окошко, в купе, к погребцу? Где-то слезть? Что-то снять? Поселиться? <…> Про родню, про моря. Про абсурд <…> («Я их мог позабыть? Про родню…»).

Ср. также случаи отчасти аналогичного монтажа, построенного по принципу перебоев основного текста фрагментами в скобках:

…Сиял графин. С недопитым глотком Вставали вы, веселая навыказ, — Смеркалась даль, — спокойная на вид, — И дуло в щели, — праведница ликом, — И день сгорал («Потели стекла двери на балкон…»; 1916);

Мой стол не столь широк, чтоб грудью всею Налечь на борт, и локоть завести За край тоски, за этот перешеек Сквозь столько верст прорытого прости. (Сейчас там ночь.) За душный свой затылок. (И спать легли.) Под царства плеч твоих. (И тушат свет.) Я б утром возвратил их («Мой стол не столь широк, чтоб грудью всею…»; 1919);

И странным виденьем грядущей поры Вставало вдали всё пришедшее после. Все мысли веков, все мечты, все миры… Всё злей и свирепей дул ветер из степи… Все яблоки, все золотые шары <…> («Рождественская звезда»; 1947).

В области строфики на сходном принципе построена «оттянутая» рифмовка стихотворения «Гроза моментальная навек» (1919): ABCd ABCd EFGd EFGd (см. об этом: Наст. сб. С. 59–61).

133

О пастернаковской «эстетике небрежности» см.: Шапир 2004: 236–280; о стоящем за ней мотиве импровизационности см.: Жолковский 2011а: 163–164, 531–532, 537–538, а также ниже, в разделе II, 2 настоящей статьи.

134

Об

этом повторе как «органном пункте», причем на до, «первой ноте слогового музыкального алфавита», см.: Кац 1997: 76.

135

Об этом мотиве см.: Жолковский 2011а: 65–91.

136

Наблюдение английской исследовательницы Э. Ливингстоун; см.: Livingstone 1978: 173–174; Жолковский 2011а: 98.

137

См.: ИЭССРЯ 1994: II, 242.

138

Ср. сильные С/СТ/ТЬ/ТИ, а также У в словах: хочется, дойти, самой, работе, пути, сердечной, смуте, сущности, схватывая, нить, судеб, событий, жить, думать, чувствовать, любить, свершать, открытья, если бы, отчасти, написал бы, восемь, строк, свойствах, страсти, нечаянностях, стихи, сад, чудо, этюды.

139

О нем см.: Барнс 1996; Иванов 1998: 103; а также — в связи реакцией Пастернака на раннюю любовную биографию его будущей жены З. Н. Нейгауз: Жолковский 2011а: 477.

140

Согласно Кац 1997: 76–77, отсылкой к шопеновским этюдам является и характерный для них органный пункт на до во II строфе: (см.: примеч. 8), замыкаемый теперь повтором слога д + редуцированный гласный в словах чудо, этюды, и достигнутого.

141

Тем не менее внезапный перескок с метахудожественной топики на оружейную остается в какой-то мере загадочным.

Не связан ли он с пунктирно проходящей через весь текст серией биографически релевантных для поэта мотивов, — таких как:

• сердечная смута;

• неизвестная причина протекших дней;

• желание чувствовать, любить;

• вся неожиданная топика беззаконной страсти в V строфе;

• подспудное насилие, ощущающееся в образах:

• осоки (ср. заливы в осоке, как бы режущие и заставляющие слезиться глаза Петра в «Петербурге» (1915); см.: Жолковский 2011а: 538–540) и

• сенокоса (ср. тот же режущий мотив в кластере «осока — сенокос — царапины на ногах косаря — небесные порезы — зигзаги на тучах — огневые штрихи предощущаемой революции» в стихотворении того же 1956 г. «Ветер (Четыре отрывка о Блоке)»?

И — в порядке фантастической догадки — не прочитывается ли тогда апелляция к XXI–XXII песням «Одиссеи» как своего рода поэтическая мечта о возмездии символическим женихам его Пенелопы — сталинским властям, отправившим Ольгу Ивинскую в лагерь (1949–1953)?!