Поезд на Солнечный берег
Шрифт:
Видеофон прозвенел: «Вас вызывает Матильда Вуглускр». Филипп молча поглядел на Лаэрта, Лаэрт молча поглядел на Филиппа.
– Я в таком виде, – хрипло пролаял Лаэрт, как бы извиняясь.
– Матильда Вуглускр, – повторил назойливый голосок видеофона.
Филипп не двигался. На душе у него было тяжело, гадко, скверно.
– Никого нет, – сообщил видеофон и отключился.
– Я понял, – сказал Лаэрт. – Вы ее больше не любите. Это правда?
Вместо ответа Филипп надел куртку–хамелеон. Лаэрт тяжело вздохнул. Фаэтон отправился
– Я больше не люблю Матильду, – сказа Филипп негромко. – Так говорит Лаэрт.
Зеркало вздохнуло.
– Почему? – печально спросило оно. – Ведь все было так хорошо.
– А будет еще лучше, – заверил Филипп. – Потому что я люблю Аду.
– А Матильда? Как же она?
– Мне все равно, – отрезал Филипп, – и потом, она достаточно богата, чтобы найти себе кого–нибудь другого.
Юноша хотел показать выдержку, но то, что он сказал, было слишком жестоко, и он сам понял это.
– Ты погибнешь, – глухо произнесло зеркало.
– Я взлечу, – возразил Филипп. – На крыльях судьбы.
– И упадешь. Тебе будет больно, Филипп.
– Я презираю тебя, – сказал юноша, уходя.
Сон девятнадцатый
В лифте, инкрустированном розовым перламутром, Филипп поднимался на крышу. Мысль о Матильде не давала ему покоя, но он твердо решил отогнать ее от себя. Он встряхнул головой, отчего непокорные волосы упали на лоб, дерзко посмотрел на себя в зеркальную стену лифта и громко запел последний хит сезона, «Какофонический гипертонический марш». Уже на выходе он столкнулся с каким–то джентльменом смутно знакомого вида и не сразу признал в нем кота Амадея. На коте был черный фрак, накрахмаленная манишка, белые туфли и белые же перчатки.
– Добрый вечер, – сказал Амадей.
– Добрый, – согласился Филипп. – Что это вы тут делаете?
– Жду эту собаку, мою хозяйку, чтобы вывести ее погулять, – ответил кот, одергивая перчатки на лапах.
– Надо же! – удивился Филипп. – А я думал, что все как раз наоборот.
– Мы, коты, никогда не мешаем голокожим бесхвостым двуногим думать, что им вздумается, – пояснил кот. – Мы знаем, что мы правы, и вполне довольствуемся этим.
Филипп предложил сходить в кафе чего–нибудь выпить.
– С удовольствием, – ответил Амадей. – Честно говоря, я уже заждался. Пластический хирург только что принес ей на выбор дюжину новых лиц, и, прежде чем она решит, какое из них надеть, пройдет целая вечность.
– Вы могли бы подождать дома, – заметил Филипп, – вместо того чтобы сидеть здесь.
– Я уже объяснил вам, – сказал кот с металлическими нотками в голосе, – что не люблю врачей. – Перчатка с треском порвалась, потому что он не к месту выпустил когти. – О, тысяча собак! Кстати, я должен вас угостить, хотя бы в виде компенсации за то стекло, помните?
– Тогда поехали, – бодро сказал Филипп.
Они
– Так, сначала коктейль «Кошачье счастье» с валерьянкой, потом, гм, нет, сначала «Серенада в три часа», потом…
– А я думал, вы домашний кот, – не удержался Филипп.
Кот подскочил от обиды; один ремень лопнул, компьютер пронзительно заверещал. Шерсть на Амадее стала дыбом, глаза сверкали.
– Домашний кот! – завизжал он. – Домашний! Нет, сударь мой, – перешел он на более высокий слог, – это недопустимо! Это самое оскорбительное ругательство, какое только можно придумать для мужчины в расцвете лет и творческих сил. Домашний кот – это то самое, когда оно без! Именно оно, потому что, скажите на милость, какого оно пола, когда оно без? Вот, например, взять хотя бы…
Филипп заверил кота, что совсем не собирался обижать его.
– Принимаю ваши извинения, – пробурчал кот, разглаживая шерсть на фраке. – Вы, двуногие, иногда бываете удивительно нечутки.
– Да, – рассеянно откликнулся Филипп, думая о своем.
Истребитель мягко приземлился, и компьютер доложил, что они прибыли на место назначения. Первые, кого увидел Филипп, выходя из машины, были псарь, псарица и псаревна, прогуливавшие здоровенного дога, причем хозяева как две капли воды походили на свою собаку. Дог не нашел ничего лучшего, как с рычанием броситься на кота. Кот, однако, показал превосходную реакцию: встав в боевую стойку, он точным ударом отправил псину в глубокий нокаут. Дог валялся на земле бездыханный, а вокруг него причитало святое семейство. Псарь, не рассчитав сил, ринулся на кота и вскоре лежал рядом с любимой собакой.
– Два – ноль, чистая победа! – воскликнул кот и жестом пропустил Филиппа вперед себя.
Друзья сели за стол. К ним подошел механический официант, сделанный в форме кота в сапогах, и что–то промяукал.
– Он спрашивает, что мы с вами будем заказывать, – перевел кот.
Филипп попросил горячее мороженое и коктейль из сливок общества.
– Мне, пожалуйста, – мечтательно сказал кот, – мышиного короля с семью головами в маринаде «Маркиз Карабас» и коктейль с валерьянкой.
– Короля с семью головами нет, – пискнул робот. – Есть с пятью головами и двумя хвостами.
Кот заволновался:
– Как нет? Как нет? Да вы понимаете, что вы говорите? У них нет! Шаромыжники! Обдиралы! Вот что: подайте мне сейчас же моего короля, не то я разнесу это заведение ко всем собакам. – Кот согнул лапу в локте и показал мощный бицепс. – Видал? Даешь короля с семью головами под маринадом! Простите, друг мой, – изысканно обратился он к Филиппу, – но эти разгильдяи выводят меня из себя.
– Ничего, – кивнул тот, от души забавляясь. – Я вполне вас понимаю, хоть я и голокожий двуногий.