Поэзия английского романтизма XIX века

Скотт Вальтер

3

Узнать, обнюхивая снег, Куда направишь ты свой бег. Сквозь частый дождь и зимний град, Когда воротишься назад?

4

В гордыне, ты затмила бурей Блеск утренней моей лазури. Ночь, — с ревностью и неприязнью, — Слезами кормишь и боязнью.

5

Семь раз любовь мою сразил Твой нож, семь мраморных могил Я воздвигал, с холодным страхом, И хмуро слезы лил над прахом.

6

И семь еще осталось милых: Они рыдают на могилах. И семь любимых, не тревожа Мой сон, жгут факелы у ложа.

7

Мне семь возлюбленных, в постели, На скорбный лоб венок надели Из виноградных лоз и, в жалости, Прощают все грехи — до малости!

8

Когда, сменив на милость гнев, Вернешься — оживить семь дев? Ответь, когда вернешься ты Для всепрощенья и доброты?

9

«Не вернусь, — не жди и ведай: Я горю одной победой! Живой, — мне быть твоею

милой, А мертвой, — быть твоей могилой!

10

Сквозь небо, землю, рай и ад Помчусь вдогон — мне нет преград! Дни и ночи напролет Длиться будет мой полет».

11

Мой долг — избавиться от власти Гееннской рощи, женской страсти, Затем, чтоб Вечности порог Достойно преступить я мог.

12

Не дам тебе насмешки множить! Тебя я должен уничтожить И, сотворив другую стать, Слугу судьбы моей создать.

13

Покончим оба, по условью, С гееннской рощей и с любовью И узрим, вне ее игры, Блаженной Вечности миры.

14

Нам жить — в прощенье обоюдном. Не так ли в поученье чудном Спасителем изречено? Се хлеб, — сказал он, — се вино. [50]

50

Се хлеб, — сказал он, — се вино. — См. Евангелие от Матфея, 26, 26–28; от Марка, 14, 22; от Луки, 22,19.

О девственности девы Марии и Джоанны Саускотт

Перевод В. Потаповой

[51]

Содеяли с нею добро или зло? Не знает сама; безмятежно чело. И некому это поставить в укор: Ничья тут заслуга, ничей тут позор.

«Живей, Вольтер! Смелей, Руссо!..»

Перевод В. Топорова

Живей, Вольтер! Смелей, Руссо! Бушуй, бумажная гроза! Вернется по ветру песок, Что нам швыряете в глаза. Песчинка каждая — алмаз, Когда в ней блещет луч небес… Насмешники! для ваших глаз Несть в нашей Библии чудес! Придумал атом Демокрит, Ньютон разъял на части свет… [52] Песчаный смерч Науки спит, Когда мы слушаем Завет.

51

Джоанна Саускотт(1750–1814) — религиозная фанатичка, возглавлявшая 144-тысячную секту, в которую стремился завербовать Блейка один из ее руководителей, гравер Вильям Шарп; на шестьдесят четвертом году жизни Джоанна Саускотт провозгласила себя беременной вторым мессией по имени Шилох, доведя дело до врачебной экспертизы и до появления газетных статей; в менее определенной форме делала подобное заявление и в 1802 г.

52

Ньютон разъял на части свет… — Как известно, Ньютон открыл составную природу солнечного света, разлагаемого на семь основных цветов спектра (1666 г.).

Утро

Перевод С. Маршака

Ища тропинки на Закат, Пространством тесным Гневных Врат [53] Я бодро прохожу. И жалость кроткая меня Ведет, в раскаянье стеня. Я проблеск дня слежу. Мечей и копий гаснет бой Рассветной раннею порой, Залит слезами, как росой. И солнце, в радостных слезах, Преодолев свой тяжкий страх, Сияет ярко в небесах.

53

…на Закат… Гневных врат…— У Блейка обычно восток символизирует жалость (милосердие), а запад — гнев.

ИЗ ПИСЬМА К БАТТСУ

Грозный Лос

Перевод В. Потаповой

[54]

(Сочинено по пути из Фелфама в Лавант [55] )

С холмами, что мирной дышали красой, И с облаком, пахнущим свежей росой, С крылами, застлавшими синь без предела, И солнцем, что в небе всходило и пело, С лесами, лугами, с травой непримятой, Где водятся эльфы, шалят бесенята, Со строками Хейли [56] — (их отзвук возник, И сердца толчки ощутил мой язык), — И с ангелами, что расселись по кущам Боярышника, и — самим Всемогущим, И с ангельскою среброкрылою ратью, И демонов златосиянною статью, Я мир увидал, где под небом покатым Отец мой парил [57] вместе с Робертом, братом. Там был и брат мой злотворный, Джон. Из черной тучи звучал его стон. (Они, мертвецы, пересекли мне путь, Не глядя на гнев, распиравший мне грудь. Молили они, утопая в слезах, С надеждой в глазах и со страхом в глазах.) Нахлынули скорбные ангелы с тыла — Спровадить их, но не тут-то было. «Останься!» — услышал я сумрачный вздох, И путь заступает мне Чертополох. Но что для другого — безделица, малость, — Во мне пробуждает восторг или жалость, Поскольку мне зренье двойное дано, И везде, и повсюду со мною оно. Видит внутренний глаз мой — седым стариком То, что внешний считает простым сорняком. «Назад повернешь — и наплачешься тут Вот эти кусты — Энитхармон [58] приют: А там — Теотормоном [59] будешь врасплох Застигнут», — стращал меня Чертополох. «Лос [60] Грозный в этом клялся стократно, В надежде, что ты повернешь обратно. Со старостью, бедностью, страхом — в итоге, Жену твою ждут погребальные дроги. Что Фюзели [61] дал (утес да пещеру — И только!) — даст Баттс [62] по его примеру». Ногой ударил я Чертополох, И сшиб его с корня, чтоб куст засох. «Долг — с долгом воюет, куда ни глянь. Иль радости наши — навоз и дрянь? Да разве мой Баттс дорогой — в небреженье, Коль скоро я Хейли воздал уваженье [63] ? И должен ли Флексман посматривать волком, А друзья — сомневаться во мне тихомолком? Жене ль моей жить у золовки в плену, Иль сестре — согнать со свету жену? Ужасен Лос и его заклятье! Я чувствую трепет и сердца сжатье». Изрёк — и ударил я, в гневе, в тревоге, Того, кто лежал поперек дороги. Из пламени солнца, что ввысь поднялось, Могущества полон, явился мне Лос. Он внешнему глазу — солнцем утренним Казался,

но Лоса увидел я — внутренним. «Работают руки мои день-деньской, Но обходят меня и досуг и покой. Жене моей льгот никаких не видать! Разве только с небес упадет благодать. Мало хлеба и пива у нас на столе. Не взошло наше счастье на этой земле. Питаешь не ты нашей жизни реки! Лучи твои нас не согреют вовеки. Ни времени мне, ни пространства отмерить Не можешь — спешу тебя в этом заверить. Мой ум — не твоим сияньем украшен! Мне облик пугающий твой не страшен». Когда разразился я вызовом гневным, Дрожь овладела светилом полдневным, А луна, в отдалении тлевшая, сразу, Как снег побелев, получила проказу. На душу людскую накинулись вдруг И горе, и голод, и скорбь, и недуг. На пути моем Лос пламенеет яро, И солнце вовсю накалилось от жара, Что стрелы мыслей и разума лук, — Оружье мое! — излучают вокруг. Тетива — огниста, колчан мой злат! Впереди выступают отец мой и брат. Теперь мне четырехкратное зренье Доступно в моем наивысшем паренье, Тройное — Беулы [64] сладостной ночью, Двойное (я в том убедился воочью) — Всегда! От единого зренья нас, Боже, Спаси, и от сна Ньютонова тоже! [65]

54

Грозный Лос. — Сочинено в ноябре 1801 года, когда Блейк шел из Фелфама в Лавант встречать сестру.

55

Фелфами Лавант— соседние деревни.

56

Со строками Хейли… — Вероятно, имеется в виду сделанный белым стихом перевод Хейли из поэмы Торквато Тассо (подробнее о Хейли см. прим. 72).

57

Отец мой парил… — Отец Блейка умер в 1784 г., младший брат, Роберт, бывший помощником Блейка по граверной мастерской, умер в 1787 г., двадцати четырех лет от роду.

58

Энитхармон— символ духовной красоты у Блейка, близнец и супруга Лоса, его эманация. Ее земной прообраз — жена поэта Кэтрин Блейк, дочь бакалейщика, замужем за Блейком с 1782 г.; Блейк научил ее читать и писать, а также раскрашивать его гравюры.

59

Теотормон. — См. прим. 22.

60

Лос— символ поэзии, солнца и глубинной человеческой сущности у Блейка, его имя — анаграмма латинского слова Сол (солнце). Послано в письме к Томасу Баттсу в ноябре 1802 г.

61

Фюзели(Фюсли) Иоганн Генрих (1741–1825) — поэт, художник и искусствовед, швейцарец по происхождению, друг Блейка, с 1790 г. член Лондонской академии искусств.

62

Томас Баттс(ум. в 1845 г.) — постоянный покупатель произведений Блейка, в Лондоне жил по соседству с ним.

63

…я Хейли воздал уваженье… — То есть живу у Хейли.

64

Беула(древнеевр. «замужняя»). — В Книге Пророка Исайи — имя, которое получит Палестина после объединения с богом (62); у Блейка так называется страна или время, когда восстанавливается из раздробленных частей единый человек (таким образом, «ночь Беулы» — ночь любви).

65

…от сна Ньютонова тоже! — Глубоко уважая Ньютона как величайшего ученого, Блейк, однако, выводил его наряду с Френсисом Бэконом и Локком в качестве адской троицы, считая их порождением однобокого рассудка (Призрака), — ему претила механистичность их философии.

ИЗ «МАНУСКРИПТА ПИКЕРИНГА»

[66]

Улыбка

Перевод В. Топорова

Вот улыбка любви, Вот улыбка обмана, А вот — Улыбка Улыбки Негаданно и нежданно! Вот ненависти злоба И зависти ядовитой, Вот Злоба за-ради Злобы, Что вечно живет несытой! Она заползает в сердце, Его ободрав, как липку. Не хочется улыбаться… Но надо любить улыбку! Связать колыбель с могилой Улыбке одной под силу. — И улыбнется младенец, А злоба уйдет в могилу!

66

Из «Манускрипта Пикеринга».Это беловая рукопись, в которой содержится десять стихотворений на одиннадцати листах (ок. 1800–1803 гг.), черновики некоторых из них находятся в манускрипте Россетти. Рукопись называется так по имени человека, владевшего ею в 1866 году, после того, как она уже была опубликована Гилкристом.

Златая сеть

Перевод В. Топорова

[67]

Три девы [68] на рассвете дня: — Зачем седлаешь ты коня? — Куда спешишь во весь опор? — Любимый наш! Какой позор! Одна — вся пламенем горит. Другая — цепь тоски влачит. А третья — блещет златом кос И жемчугом невинных слез. Трех дев опутывает сеть! Они желают умереть, Как рыбки, прыгая в сети… Такого я не мог снести! Иль той, что пламенем горит, Тоски никто не утолит? Иль той, что блещет златом кос, Никто не зацелует слез? И я заплакал… В тот же миг, Как мой забил, их смолк родник, Улыбка на устах зажглась, И Сеть Златая — порвалась! Но и в обрывках — я погиб. Я развлекаю бывших рыб — И сам я пламенем горю, И сам с тоской на них смотрю, И слезы лью теперь я сам… Рассвет! Рассвет! Скорее к нам!

67

Златая сеть. — Черновик — в «Манускрипте Россетти». Сеть— в поэмах Блейка — покров богини природы (Валы) обычно связывается с образом любви и брака (ср. «Песню» из «Поэтических набросков»).

68

Три девы— те же, что и в стихотворении «Заветный чертог»; соответствуют «тройному видению» «ночи Беулы» (романтическому состоянию), в отличие от «двойного» (поэтической метафоры) и «четверного» (пророческое видение), — см. концовку «Грозного Лоса».

Странствие

Перевод В. Топорова

[69]

1

Я странствовал в стране людей, Я был в краю мужей и жен, И видел там позор и срам И слышал стон со всех сторон.

2

Там сущий смех — родить дитя И мука сущая — зачать; Так мы, свой плуг в слезах ведя, Зерно радехоньки собрать.

69

Странствие. — одно из самых загадочных стихотворений Блейка. Например, строфы 3–8 иногда толкуют как взаимоотношения человека и природы. Более вероятно, однако, что стихотворение в фантастической форме вскрывает извращенность отношений в современном Блейку обществе: противоречие между братством и любовью (дважды повторяющийся в строфах 11–12 мотив неравного брака), антагонизм отцов и детей (отношения старухи-няньки с ребенком и т. д.), в последующих строфах — ужас родителей перед ребенком, вполне понятный при сравнении с 6—11 строфами.