Поэзия и поэтика города: Wilno — — Vilnius

Брио Валентина

В унисон приводившимся в другом месте словам Милоша о «филоматском воздухе» звучат и слова Хулевича: «воздух давних веков остается здесь как бы на месте, не развеянный даже военным ураганом» [177] . Большинство писателей прибыли в Вильно на время. Древний город стал для них открытием: он действительно хорошо сохранился — и общий его облик, и отдельные черты и детали (мощенные камнем улицы, например); это создавало ощущение застывшего времени, невероятного перенесения в прошлое. Но не всем так открывался этот город. Антоний Слонимский пробыл в Вильно и окрестностях несколько дней. «Вильна я не полюбил. Рядом с Варшавой, которая все же была европейским городом, Вильно, несмотря на великолепную архитектуру, поражало восточной запущенностью и тоской. Вся красота была легендой и воспоминанием… Виленские гостиницы, кроме „Georg'a“, если и напоминали о „Пане Тадеуше“, то разве тем,

что каждая имела вид „последнего наезда на Литву“ [подзаголовок „Пана Тадеуша“ Мицкевича. — В. Б.]. Немного осталось тут и от знаменитых традиций университета XIX века — Снядецких, Лелевелей, Юндзиллов» [178] . И все же такое впечатление не типично. Слонимский сделал выбор в пользу окружающей природы, которую увидел сквозь призму поэзии Мицкевича (см. выше, в главе об университете). Писатель побывал на Виленщине летом 1939 года — буквально накануне начала войны, вероятно, ощущая ее приближение.

177

Hulewicz W. Gniazdo zeliaznego wilka. Warszawa, 1998. S. 36.

178

Slonimski A. Alfabet wspomnie'n. Warszawa, 1975. S. 34–35.

Виленскими поэтами и писателями создан канон описания этого города, в котором уживались и романтические традиции, и открытость новым поэтическим формам и стилям, что создавало и культурную преемственность, и культурную перспективу. С другой стороны, в этой поэзии ощущается, вероятно, и явление «усталости» темы города, и ее тавтологичность, которые побуждали вырабатывать «тактику обновления риторики» [179] , — как об этом сказано в связи с поэзией о Петербурге.

179

См.: Тименчик P. Петербург в поэзии русской эмиграции // Петербургский диагноз. Седьмые Ахматовские чтения. СПб., 2002. С. 21.

2. «Город под облаками»: Витольд Хулевич и другие

Основные мотивы виленской темы этого периода и некоторые приемы ее воплощения можно проследить по книге Хулевича «Город под облаками» («Miasto pod chmurami», 1931). Витольд Хулевич (Witold Hulewicz, 1895–1941) начинал в познаньской группе поэтов-экспрессионистов «Zdr'oj» («источник, родник», в Вильно жил в 1926–1935 гг., возглавлял литературный отдел в театре, затем стал сотрудником Польского радио, много трудился для организации культурной жизни города, писал и переводил. С 1935 г. жил и работал на радио в Варшаве, во время оккупации основал подпольную газету «Польша живет» («Polska Zyje»), в 1941-м расстрелян немцами.

Книга стихов Хулевича «Город под облаками» охватывает, кажется, полный набор виленских примечательных мест, памятников, характерных уголков. Не будем забывать и о том, что «ключевые слова» города постоянны: улица, площадь, монумент, река [180] . Таким образом, сама книга стихов становится значимой как своеобразный аналог города, где отдельные стихотворения как бы приобретают статус зданий, урочищ или иных составляющих городского пространства. При этом сборник обладает оригинальностью, присущей поэтической манере Хулевича, ориентированной прежде всего на урбанистику экспрессионистов, но не исключительно. Все же экспрессионизм авторского видения города ослаблен (или смягчен), что, как видится, «продиктовано» самим Вильно — его обликом и его восприятием, конечно.

180

См. об этом: Гершензон П. Путешествие с комментариями // Метафизика Петербурга. Вып. 1. СПб., 1993. С. 296 и далее.

Стихи в книге легко складываются в тематические группы, — например, стихи о Вильно вообще: «Wilno», «Wjazd», «Zima wile'nska»; памятные литературные места: «Bazilja'nskie Mury»; костелы: «Ostra Brama», «Jakub i Rafal», площади и улицы: «Plac», «Ulica Mickiewicza», «Skop'owka» и др. Стихотворение «Wilno» [181] представляет собой рефлексию, связанную с кругом ассоциаций значения, звучания и всевозможных созвучий имени города; автором выделен слог «Wi» («ви», которым, кстати, начинается и его собственное имя — Witold), создающий анафорические рифмы — первая часть стихотворения перечисляет такие слова, трансформируя их значения

в имя города. В заключительной части стихотворения дается ряд ассоциативных уподоблений имени города — волне, течению, деянию, ореолу зорь и др.; а заканчивается оно четкой формулой, появление которой подготовлено разворачиванием системы уподоблений: «Имя словно рифма». Поиск смысловых, звуковых, вообще ассоциативных ореолов имени распространен в «поэзии Вильно».

181

Hulewicz W. Miasto pod chmurami. Wilno, 1931. S. 6. Далее при цитации из этой книги страницы указываются в тексте.

«Въезд» («Wjazd») в город является поводом для размышлений о нем: «О, город, ты весь костел охранный» (8); о его прошлом: «О, город, где тихо ступаешь среди памятников» (8); о его святынях: «Город высокий, святыням которого / не нужны витражи» (8); город говорит «каменными словами» (9), а его родословная («выл о тебе железный зверь») сравнима лишь с иным, Вечным городом (римская аналогия импонировала, кажется, всем). Хулевич вглядывается в архитектуру, в которой видит одновременно произведение искусства и свидетельство истории:

Откуда этот свет, что ложится ночью, хотя ночь черна, на твои фасады? Откуда уменье некрасивую форму изогнуть, словно бледность цветка? Кто научил среди уничтоженья Тайному закону бессмертья? (9)

В другом стиле и в духе совсем другого художественного течения воплощает поэт свое впечатление от маленькой, характерной Для Вильно улочки в старой части, Скопувки (Skop'owka, рядом с университетом):

Две-три плоскости и выгиб стены, Окно и крыша, светлая и не кривая, мостовая пластична, облачко шарообразно, Все скупо, плоско, моносиллабично, многозначно, древнее — а новое, как на картине кубиста. (43)

Складывается впечатление, что архитектурные ансамбли (в особенности костелы — вероятно, как наиболее художественно завершенные) порою диктуют поэтам стилистику их описаний. Эту особенность поэтики отмечал и Буйницкий, — не только у Хулевича, но также у Добашевской и Лопалевского [182] .

182

Bujnicki Т. Obraz Wilna w miedzywojennej poezji wile'nskiej. S. 337–338.

В кругу общих ассоциаций пребывает и стихотворение, давшее название книге, «Город под облаками» (11). Оно подразумевает и конкретный пейзаж («Таких облаков, как над Вильно, нет ни в одном краю»), и зрительный иконический образ, и метафорический смысл (слово chmury означает также и тучи). Последний проясняется далее в перечислительных синтаксических конструкциях: «облака как стены [chmury jak mury], облака как громкий плач, / облака как твердая присяга верности и веры» (11). Облака над городом стали устойчивым мотивом у разных поэтов (Казимира Иллакович, Чеслав Милош и др.), их «родословная» восходит, конечно, к Мицкевичу («Пан Тадеуш»):

А сколько в облаках сегодня непрерывной Таинственной игры, изменчивой и дивной: То облака летят станицей лебединой, Их, точно сокол, вихрь сгоняет воедино; То разрастаются быстрее и быстрее И, гривы распустив, вытягивают шеи, Взмахнут копытами, — и вот уже над нами Проносятся они лихими табунами, Белы, как серебро, стремительны, красивы… И что же? В паруса вдруг превратились гривы! Исчезли табуны, и, словно на картине, Несутся корабли по голубой равнине. (Перевод С. Map-Аксеновой) [183]

183

Мицкевич А. Пан Тадеуш // Стихотворения. Поэмы. М., 1968. С. 502–503.