Поэзия народов СССР IV-XVIII веков
Шрифт:
На тело прекрасного белого хлеба глядим,—
Нежней миндаля это тесто! И нищий влюбленный
Лишается чувств, безнадежною страстью томим.
Твой хлеб подрумянен, и выпечен в меру, и мягок,
Базар оживляет торговля товаром таким.
О, хрупкие корочки свежего, сладкого хлеба!
Любой дастархан возмечтает украситься им.
Прославим тенур —
Покрылась от жара, как роза, румянцем живым.
Солома и хворост трещат, запылав вдохновенно,
Соль стала слезами, внимая речам огневым.
Чужой ли войдет с бесиокойпыми, злыми глазами,—
И тот, убаюкан, вздремнет у тепла — нелюдим!..
Лепешки пред нами, как множество солнц на закате,
Как полные луны! А стойку мы с небом сравним.
О, сито и перьев пучок для верченья лепешек! —
Вращение сфер! — Я горжусь хлебопеком моим.
По высшей цене я куплю его отруби, люди:
Урок чистоты он пророкам дает и святым.
Быстрее Исы шелуху от муки он отсеял.
И плачется Хызр, что вода подается не им.
Меджнуном брожу я вокруг этой лавки прелестной,
Мечтой о покупке лепешек таких одержим.
Соперников сколько! Меня толчея убивает,—
В кулачных боях, я боюсь, мы базар сокрушим.
А лавка раскрыта, и щедрости скатерть сияет:
Не счел хлебопек никого из влюбленных чужим,—
Уста их приблизил к устам полновесного хлеба,—
Вот вечер настал, мы за трапезу дружно спешпм.
Нет звезд,— и от ревности надвое месяц разбился,—
И мы перед лавкой служение хлебу вершим.
Страсть к розоазой корочке души голодные гложет...
Подобно тенуру, пылаю, но сам недвижим.
Мне мастер любезный лепешку дарит ежедневно,—
Как дышит она, расцветая тюльпаном большим!
О друг виночерпий! Трудом я насытился, право,—
Но чашей вина окажи ты мне честь, как другим.
Пора, Саидо, чтобы двери в домах отворяли
Тебе самому и словам драгоценным твоим!
БЕДИЛЬ
ТАДЖИКСКИЙ ПОЭТ
1644—1721
ЧЕТВЕРОСТИШИЯ
Ты
Безумца роль. Сошедшему с ума
Не так бывает горестно и трудно
Смотреть на мир, в котором правит тьма.
*
Я не свободен отвергать желанья,
К утехам сердца снова путь торю.
Благочестивый за благодеянья,
Познавший благо, жизнь благодарю.
*
На сторону свою стремись врага привлечь
И не гневись, когда ведешь с ним речь:
От гнева жилы, взбухнув на затылке,
Сразить тебя способны, словно меч.
*
Никто не видит собственной спины,
А радость — на виду. И не должны
Земных утех мы избегать и думать
Про ад и рай: они нам не видны.
*
Ты величавым был, ходжа, имел и власть и злато,
Но меч истачивает ржа. Пришла пора заката.
Твое могущество теперь почти совсем угасло,
Как свет лампады на заре, в которой нет уж масла.
*
Тот мужчина, кто тигра осилит и грозного льва,
Но пред совестью чья опускалась не раз голова.
У чесальщика хлопка в стрелу обратился бы гребень,
Если б мужеством вдруг оказался бы лук хвастовства.
*
Танец слез на ресницах возник,
Пляшут вздохи и ходит кадык.
Вспомню облик твой — сердце танцует,
Вспомню имя — танцует язык.
*
Красавицам Китая — кто не рад?
Монголки очаровывают взгляд.
Европеянки, хоть неправоверны,
Но я, как в рай, пойду за ними в ад.
*
Петлей безумья увенчал ты слово
И, хохоча, людей арканишь снова.
Сомкни уста и знай, что горстке праха
Взвиваться в небо знойное не ново.
*
Полкапелькн уксуса сгубят, хозяйству не впрок,
Весь чан молока, как бы не был последний глубок.
И петелька связи порвется в гармонии мира,
Раздора когда упадет меж людей волосок.
*
Что скажут о тебе — услышу в тот же миг,
Магнитом стал для глаз божественный твой лик.
И где бы я ни совершал намаза —
Порог твой видеть пред собой привык.
*
Своих достоинств тот лишится, как мужчина,
Кто с подлецами пьет из одного кувшина.
Начни светильник вдруг не масло пить, а воду,—
Тьмы наступившей нам откроется причина.
*
Когда ты свой разум быть пленником знаний обрек,
Тебя справедливость должна наставлять, как пророк,
И обрети, если хочешь сравняться с Бедилем,
Стальное перо и чернил золотых пузырек.
*
Монах забросил четки потому,
Что истину кабак открыл ему.
Он был ослом, но с привязи сорвался,