Поэзия Серебряного века (Сборник)

Пастернак Борис Леонидович

Одним из организаторов и признанным идейным лидером группы был В. Шершеневич. Известный как теоретик и пропагандист имажинизма, яростный критик и ниспровергатель футуризма, начинал он именно как футурист. Е. Иванова справедливо замечает, что “причины, побудившие Шершеневича объявить войну футуризму, носят отчасти личный (“Принимая футуризм, я не принимаю футуристов”), отчасти политический характер. Но если отвлечься от его антифутуристической риторики (“Футуризм умер. Да будет ему земля клоунадой.”), становится очевидной зависимость поэтических и теоретических экспериментов Шершеневича от идей Ф. Маринетти и творческих исканий других футуристов – В. Маяковского, В. Хлебникова”. [290]

290

Иванова Е. Шершеневич: в поисках истинного футуризма // Малоизвестные страницы и новые концепции истории русской литературы XX века: Материалы международной научной конференции. М., 2003.

Что касается другого активного члена группы, А. Мариенгофа, то, несмотря на эстетический нигилизм, порой далеко превосходивший даже авангардные опыты бывшего футуриста Шершеневича, его теоретическую

концепцию в некоторых аспектах следует признать более консервативной. Как указано в другой работе Е. Ивановой, “роль А. Мариенгофа в группе имажинистов исследователи определяют неоднозначно, порой объявляя его последователем С. Есенина (исходя, вероятно, в большей степени из факта их дружеских отношений), порой объединяя с Шершеневичем и противопоставляя Есенину. Хотя Мариенгноф оспаривал пальму первенства теоретика у Шершеневича, в его высказываниях сравнительно небольшое внимание уделяется образу как таковому <…> Область интересов Мариенгофа преимущественно сосредоточена на сфере содержания”. [291] Сам Мариенгоф говорит об этом так: “Искусство есть форма. Содержание – одна из частей формы. Целое прекрасно только в том случае, если прекрасна каждая из его частей. Не может быть прекрасной формы без прекрасного содержания. Глубина в содержании – синоним прекрасного”. [292]

291

Иванова Е. Существует ли имажинизм? // Указ. изд. С. 245.

292

Мариенгоф А. Буян-остров: Имажинизм. – М., 1920.

В состав объединения имажинистов входили поэты довольно (а иногда и совершенно) разные и непохожие. Большое значение для группы имели не только эстетическая позиция соратника и воплощавшая ее творческая деятельность, но и внелитературное поведение, бытовое общение и дружеские связи. Например, критики неоднократно отмечали, что поэзия Ивнева, мягко говоря, не совсем отвечает требованиям имажинистской теории. В частности, В. Брюсов писал: “По какому-то недоразумению, в списках имажинистов значится Рюрик Ивнев, <…> стоящий на полпути от акмеизма к футуризму”. Но соратники по объединению высоко ценили стихи Ивнева, считали его “своим”.

Во многом повлияли на развитие течения теоретические работы и поэтическое творчество С. Есенина, который входил в костяк объединения. К моменту образования группы у него уже была собственная программа, изложенная в трактате “Ключи Марии”, [293] где поэт на основании личного опыта размышлял о творчестве в целом и словесном искусстве в частности. В нем выражалось есенинское стремление творчески овладевать “органической фигуральностью” русского языка и содержался ряд весьма интересных соображений об опоре на национальную стихию и фольклор. Народная мифология была одним из главных источников образности Есенина, а мифологическая параллель “природа – человек” стала основополагающей для его поэтического мироощущения.

293

Есенин С. Ключи Марии. – М.: Изд-во “Московской трудовой артели художников слова”, 1920 (на обороте титула – 1919). Рукопись датирована “сентябрь – ноябрь 1918 г.”.

Тем не менее, Есенин вступил в ряды имажинистов и подписался под Декларацией, отражавшей представления в основном Шершеневича и Мариенгофа, первый из которых был выходцем из околофутуристических кругов, второй тяготел к ним духовно. Этих новых приятелей Есенина нескрываемо раздражал его “национализм”, но им нужно было его громкое имя как знамя набирающего силу движения. Шершеневич в рецензии на “Ключи Марии” писал: “Эта небольшая книга одного из идеологов имажинизма рисует нам философию имажинизма, чертит то миропонимание новой школы, которое упорно не хотят заметить враги нового искусства. ‹…› Отмежевавшись от беспочвенного машинизма русского и итальянского футуризма, Есенин создает новый образ современной идеологии”. [294]

294

Журнал “Знамя”. – М., 1920. № 2(4), май. С. 57, 58.

Есенин скоро отошел от имажинизма, уже в 1921 году печатно назвав занятия своих приятелей “кривлянием ради самого кривляния” и связав их адресованное окружающим бессмысленное ерничество с отсутствием “чувства родины”. [295]

Детальнее охарактеризовать всю школу в целом едва ли возможно: в ее состав входили поэты, весьма разнородные по своим теоретическим взглядам и поэтической практике. К имажинистскому движению наряду с подписавшими Декларацию присоединились И. Грузинов, [296] А. Кусиков [297] (Кусикян), Н. Эрдман [298] (брат художника Б. Эрдмана), М. Ройзман, [299] В. Эрлих [300] и другие. Возник “Орден имажинистов”. В Петрограде был основан “Воинствующих Орден имажинистов” (1923), который, однако, широкой известности не приобрел. Наиболее активными его участниками являлись В. Ричиотти, И. Афанасьев-Соловьев [301] и Г. Шмерельсон. [302]

295

Есенин С. Собр. соч., т. 5. – М., 1962. С. 61.

296

ГрузиновИван Васильевич (1893–1942) – поэт, литератор. Всячески подчеркивал свою приверженность к имажинизму. Но на деле больше тяготел к крестьянской поэзии. Об этом свидетельствовали и его стихи, и даже дружба с Есениным, которому он был близок по духу.

297

КусиковАлександр

Борисович (наст. имя и фамилия Сандро Кусикян; 1896–1977) – поэт. В 1917 г. во время Февральской революции был комиссаром Временного правительства в Анапе; год спустя создал там группу имажинистов. В поэзии стремился объединить две веры: христианскую и мусульманскую. Несмотря на то, что в 1919 г. Кусиков вступил в члены “Ордена”, имажинисты за соратника его всерьез не считали. В 1922 г. Кусиков эмигрировал в Берлин, позже переехал в Париж.

298

ЭрдманНиколай Робертович (1900–1970) – драматург. Начинал как поэт, вошел в состав группы имажинистов в 1918 г. В 1925 его пьеса “Мандат”, поставленная в театре Мейерхольда, имела большой успех. Но следующая пьеса “Самоубийца” была запрещена. Позже (1933) он был арестован по политическим мотивам и три года пробыл в ссылке. Эрдман является сценаристом фильма “Веселые ребята” (1934, в соавторстве); за сценарий картины “Смелые люди” (1950) был удостоен Государственной премии. Также известен как автор сатирических басен.

299

РойзманМатвей Давидович (1896–1973) – литератор, один из основателей “Ассоциации вольнодумцев” в Москве. Автор воспоминаний о Есенине, опубликованных в разные годы.

300

ЭрлихВольф Иосифович (1902–1937) – поэт, входил в группу ленинградских имажинистов, близкий знакомый Есенина в последние годы его жизни. РичиоттиВладимир Владимирович (наст. имя и фамилия Леонид Осипович Турутович; 1899–1939) – поэт; активный участник “Воинствующего ордена имажинистов”.

301

Афанасьев-СоловьевИван Иванович (1899–1938?) – поэт. Родом из Смоленска. После революции приехал в Петроград; печатался в альманахах и журналах имажинистов. Был арестован в 1938 г. и больше о его судьбе ничего не известно.

302

ШмерельсонГригорий Бенедиктович (1901–1943?) – поэт. В начале 1920-х гг. приехал в Петроград из Нижнего Новгорода; вступил в “Воинствующий орден имажинистов” и вскоре был избран его секретарем. Издал книгу стихов “Города хмурь” (1922), а затем совместно с Шершеневичем выпустил сборник “ШиШ” (1924).

В разное время в распоряжении имажинистов имелось несколько издательств – “Имажинисты”, “Чихи-Пихи” и “Сандро”, известное литературное кафе “Стойло Пегаса” (закрылось в 1922), а также журнал “Гостиница для путешествующих в прекрасном” (всего за время его существования 1922–1924 вышло 4 номера).

Пытаясь в очередной раз эксплуатировать скандальный успех, когда-то выпавший на долю русского кубофутуризма, имажинисты подражали футуристическому эпатажу публики, но их давно уже не новые “дерзости” носили театрально-наивный, если не откровенно вторичный, характер.

Сам Шершеневич в своих воспоминания писал: “Скандал в дореволюционной России был одним из легальных способов “протеста” <…> Скандал тогда был и способом саморекламы. После революции мы, имажинисты, попробовали “по традиции” пойти по этому пути. Но в изменившейся обстановке факт скандала стал давать уже другой резонанс. Реклама получилась печальная, протеста не получалось совсем. Мы пробовали идти в бой с картонными мечами”. [303]

За пять лет активной деятельности имажинисты смогли завоевать громкую, хотя и скандальную славу. Постоянно проходили поэтические диспуты, где мэтры нового течения весьма успешно доказывали окружающим превосходство новоизобретенной поэтической системы над всеми предшествующими.

303

“Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шерше-невича, Грузинова”. – М.: Москвский рабочий, 1990.

Акции имажинистов порой выходили за пределы общепринятых норм поведения. К числу таковых можно отнести и роспись стен Страстного монастыря богохульными надписями, и “переименование” московских улиц (табличка “Тверская” менялась на “Есенинская”) и т. п.

В 1919 году имажинисты потребовали ни много ни мало “отделения государства от искусства”. Шершеневич в своей статье писал: “…государству нужно для своих целей искусство совершенно определенного порядка, и оно поддерживает только то искусство, которое служит ему хорошей ширмой. Все остальные течения искусства затираются. Государству нужно не искусство исканий, а искусство пропаганды. <…> Мы, имажинисты… с самого начала… не становились на задние лапки перед государством. Государство нас не признает – и слава Богу! Мы открыто кидаем свой лозунг: Долой государство! Да здравствует отделение государства от искусства!” [304]

304

Шершеневич В. Искусство и государство (1919) // Шершеневич В. Листы имажиниста. Ярославль, 1997.

Если с привлечением общественного внимания дела у имажинистов обстояли не лучшим образом (что отмечали даже современники), то в области издательской и книготорговой они явно преуспевали. Имажинистам принадлежали два книжных салона: лавка “Московской трудовой артели художников слова”, где вели торговлю Есенин и Мариенгоф, и конкурирующий с ними книжный магазин Шершеневича и Кусикова. Кроме того, имажинисты владели кинотеатром “Лилипут”. А имея несколько собственных издательств, они в начале 1920-х гг. печатают столько книг, что критик А. Кауфман не преминул ехидно заметить: “…издания имажинистов поглотили бумажную выработку, по крайней мере, одной бумагоделательной фабрики за год”. Пресса отмечала, что “интенсивно работает “Книгоиздательство имажинистов”, выпустившее с ноября прошлого года более десяти книг поэтов-имажинистов…”. [305] И это в самый разгар бумажного голода!

305

Журнал “Жизнь искусства”, 1921, 16–18 марта.