Погоня за судьбой
Шрифт:
Время тянется, разворачиваясь в вечность, мимо мелькают стрелы горящих фонарей, редкие прохожие расступаются, бегут прочь заборы и уплывают назад высокие дома. Поворот, ещё один, проезжая часть, визг тормозов и резкий, словно нож, гудок, и снова кусты. Какие-то буераки, ещё один забор, широченная канава… Наконец, замедляю ход, и моё тело, превращаясь в гору бесполезного мяса, увлекает меня вниз, под землю. Сквозь чёрный туннель взглядом ловлю в мелькающем потоке искр белый сугроб и обессиленно валюсь прямо в него.
Дышать… Пожалуйста, кто-нибудь, дайте мне воздуха…
Глава XIII.
Каждое действие встраивается в цепочку, каждое событие – в последовательность. Стоит сделать шаг, за ним неизбежно последует второй, и совсем необязательно, что его сделаешь именно ты. И уж точно нельзя достоверно предсказать, куда эта последовательность событий приведёт. Вечером я села на гравицикл, а утром следующего дня под развалинами дома оказался погребён маленький мальчик. Я не знала, что с ним, выжил ли он, и если да – удалось ли спасателям его вызволить, но я точно знала – всё это произошло по моей вине…
Прохлада окутывала раскалённое тело, в небе надо мной едва заметно кивал головой тусклый уличный фонарь. Наконец, я нашла в себе силы поднять голову и оглядеться. Бетонная дорожка огибала небольшой прудик, светлевший в сумраке серым пятном покрытой коркой льда водной гладью. За деревьями виднелись многоэтажные дома, а небо было освещено сплошным заревом от тысяч и тысяч городских огней – значит я всё ещё находилась в черте города. По моим прикидкам, я пробежала не меньше трёх километров, но этот город был поистине огромен. Он вбирал в себя всё окружающее пространство, всасывал людей, дома и целые районы, расширялся, и конца ему не было видно. И сейчас я была уверена – попав однажды в этот город, я никогда не смогу выбраться из него. Он проглотит меня и даже этого не заметит.
Я снова была одна, без средств к существованию – пачка денег куда-то испарилась из внутреннего кармана, – но хотя бы в относительном здравии. Поёжившись и закутавшись поплотнее в изодранную куртку, я понуро побрела в сторону домов. Рваная ссадина в боку давала о себе знать, всё тело было будто до самой макушки залито свинцом, но мне ничего не оставалось, кроме как за эту ночь добраться до института и встретиться там с профессором Агаповым – его разовая лекция была запланирована как раз на предстоящее утро. Я не могла позволить себе упустить единственный шанс на встречу…
* * *
Возле домов, прилегая к улице, развалился торговый центр с огромной парковкой. Одна из вывесок гласила: «VR-клуб «Сладкие ягоды». Название не сулило ничего хорошего, однако мне нужно было сориентироваться на местности, и я вошла внутрь. Галерея торгового центра встретила меня запахом мочи?. Вдоль стены расположилась небольшая стайка доходяг в рванине. Они были худы – впалые щёки, сутулые спины и тощие фигуры выдавали в них молодых людей лет от двадцати до тридцати в крайнем истощении. Кто-то лежал на грязных картонках, раздавалось приглушённое сбивчивое бормотание:
… — Я попробовала, и на вкус – прям гадкое-гадкое вино, протухшее. А оказалось, что это арбузный пломбир! Ты спроси меня, чего я хочу – я тебе скажу. Я хочу пломбир! Давай сходим в магазин и украдём ту бутылку вина, а потом сделаем из
Речь оборвалась, послышался стон, перешедший в плач. Прямо на меня, чуть приоткрыв рот, потухшим взглядом из-под полуопущенных век смотрел грязный наркоман в разгар прихода. Второй полулежал рядом с ним и сосредоточенно ставился в вену. Ещё один доходяга разгорячённо пытался что-то объяснить четвёртому:
… — И когда ты слышишь стук – это твоя рука пишет. На туалетной бумаге. Туалетная бумага пишет твою жизнь. Когда ты разбился, разломался на куски… Когда ты провалился сквозь пол, ты берёшь вот эту ёлку… И вкручиваешься с другой стороны, ёлка здесь, а ты – тут…
Я шла по мощёному блестящим кафелем коридору. По одну сторону от меня за слоем стеклопластика сверкали округлыми ягодицами и скалились белозубыми улыбками телевизоры с рекламой, а по другую – замерев, отклячив челюсти, меня провожали взглядом бездонных чёрных дыр полдюжины наркоманов. Они будто пытались узнать во мне свою, отбившуюся от стаи потерявшихся в этом городе, в этом мире бесчисленных душ. Словно я сейчас сяду рядом, прислонившись спиной к стене, и сольюсь с этим грязным, пугающим человеческим ландшафтом напротив ураганного рекламного огня…
Впереди показалась большая вывеска «Сладкие ягоды». Стоявший у входа охранник при моём появлении ощутимо напрягся, оглядел меня с головы до ног, но ничего не сказал – видно, привычен уже был к разного рода оборванцам. Я вошла внутрь.
Играла музыка. Тут и там на диванчиках, подключённые к нейрам торчащими из стен проводами, сидели, лежали люди, едва заметно подёргивая руками и ногами. Вдоль стены протянулся ряд дверей – над каждой из них висел монитор, который показывал происходящее внутри. На экранах были люди. Кто-то стоял посреди мягких стен, бессмысленно крутя головой и размахивая руками. Кое-кто лежал на полу, содрогаясь в экстазе. Рядом со мной по стойке стучала кулаком какая-то всклокоченная неопрятного вида полная девушка. Она истерично требовала:
… — Хотя бы один час! Я же твой постоянный клиент!
Молодой парень в очках за кассой, не выдержав, перешёл на повышенные тона:
— Вот именно, Нинель! Ты мой постоянный клиент, и задолжала мне уже за целый месяц!
— Я завтра принесу, клянусь! Мне очень нужно в «Лав Сториз»! Я не могу без неё!
Рядом появился охранник – небритый, с заспанным лицом. Вынул из-за пояса миниатюрный электрошокер и спросил:
— Мне её вывести?
Парень схватился за лицо, обречённо покачал головой и сел за компьютер.
— Не надо, Леонид Николаич. Не хочу я, устал уже от скандалов… Ладно, иди, девятая кабинка. Достала хуже горькой редьки. И если наследишь – приберись за собой…
— Спасибо тебе, спасибо! — Нинель неуклюже запрыгала от счастья, сверкнула красными блестящими глазами и устремилась в дальний угол помещения, к одной из дверей.
Скрывшись, щёлкнула замком, а над дверью включился монитор, на котором Нинель судорожно натянула шлем и улеглась на мягких матах в призывной позе.
Я подошла и облокотилась на стойку. Молодой человек, отвлёкшись от монитора, оглядел меня – пыльную и грязную, в разодранной одежде, – и нахмурил брови.