Погоня за судьбой
Шрифт:
Одним махом оказавшись возле Гилберто Травиани, я отвела в сторону мехапротез руки. Визг кинетических усилителей, казалось, заполнил собой весь мир – и моя рука метнулась вперёд. Глухой хруст сотряс помещение, лицо министра перекосилось; глаза, полные нечеловеческой боли, выпучились и полезли из орбит.
Я резко рванула кисть на себя, и из дыры в накрахмаленной рубашке во все стороны брызнула кровь, захаркивая бронежилет, горячими брызгами окропляя моё лицо. Разжав пальцы, я раскрыла ладонь. На ней лежало маленькое алое сердце – тугая мышца, которая безостановочно работала годами, исправно прокачивая
Время остановилось. Бренная оболочка министра доживала последние мгновения без пульса, а внутри меня прорвался какой-то скрытый очаг, захлестнул душу горячим торжеством. Я с трудом держалась на ногах, меня потряхивало, оргастические волны одна за другой насквозь пронизывали тело…
Травиани с застывшим в изумлённом ужасе лицом плашмя рухнул на ковёр.
Дрожа посреди комнаты с его остановившимся сердцем в ладони, я никак не могла пошевелиться – хотелось растянуть этот миг навеки, застыть в нём, словно в капле янтаря. Где-то далеко, на грани слуха раздавался топот шагов – подмога спешила на запоздалую выручку высокопоставленному работодателю.
Я с трудом, мучительными рывками приходила в себя – нужно было сматываться, и как можно быстрее.
Уронив на пол кусок мяса, я развернулась и неровным шагом направилась на выход из кабинета. Туман обволакивал сознание, я действовала на автомате, отточенными движениями перемещаясь по пути отхода. Компактные пулемёты мелькали перед глазами, вспыхивали выстрелы. Будто в замедленной съёмке, на пол падали люди. В спину, в жилет колотились пули, а тело само реагировало, молниеносно разворачиваясь и отправляя на тот свет очередного охранника.
Боли не было, в центре водоворота захлестнувших меня эмоций оставалось лишь запрограммированное стремление уйти с места преступления – многократно пережитое и отработанное на уровне подкорки. В зеленоватом тумане, подсвеченном ночным зрением маски, мерцала лестница. Ступени появлялись и исчезали – и вот я уже на крыше, возле ховербайка. Вскочив в седло, я вздыбила стального коня и стремглав понеслась сквозь струи проливного дождя прочь из сырого проржавевшего города…
Спустя долгие годы после того, как убитое несколько минут назад существо разрушило мой второй дом и продало всех, кто был мне дорог, я отомстила. И не просто отомстила, а воочию продемонстрировала ему свой триумф – его собственное сердце, вырванное из грудной клетки…
Тёмные обесточенные улицы под ногами заполонял вой полицейских сирен, и по мере того, как гравицикл во весь дух нёс меня вперёд, чувство торжества сменялось чем-то другим, новым, неизвестным ранее. Выдранный из тела мотор Травиани перекрыл подачу топлива в огненную печь, которая двигала мною многие и многие месяцы – жажду мести.
Вскоре городская стена осталась позади, внизу проплывали мокрые поля и леса. Далеко впереди, возле забытого богами водоёма меня ожидало условное место, где я должна была встретиться с дядей Ваней, сесть на корабль и навсегда, не оборачиваясь, покинуть эту планету…
* * *
Ховербайк опустился в траву и коснулся поверхности. «Виатора» не было – дядя Ваня
Глядя на нежно-голубую поверхность озера, покрытую рябью от игривого ветра и летящих с неба капель, я вдруг подумала – перед отлётом стоило бы смыть с себя всю накопившуюся грязь. Стереть пятна крови злодея, освободиться от болотного перегара, утопить в воде чьи-то испуганные взгляды и крики боли, отпечатавшиеся на роговицах моих глаз за эти долгие, бесконечные недели…
На негнущихся ногах я слезла с гравицикла и стала раздеваться.
В траву упала перевязь с оружием и разгрузка, беспорядочно рассыпались запасные обоймы и неиспользованные гранаты. С лёгким перезвоном застёжек бронежилет примял ковыль, куртка легла рядом с ним. Скидывая башмаки и расстёгивая брюки, будто завороженная, я смотрела на приборную панель «Хускварны», на которой мигал красный огонёк истощённой аккумуляторной батареи.
Наконец, я была обнажена – лишь по поднятой на лоб маске стучали капли дождя, стекали по плечам, по бледному, беззащитному худому телу, и падали на землю. Что из того, что лежит теперь предо мной на траве, может мне понадобиться? Что я заберу с собой?
Рука сама потянулась к бардачку позади сиденья гравицикла, чтобы проверить содержимое, и на глаза попался белый цилиндр, лежащий поверх каких-то инструментов – мой спутник в этом дождливом мире, который давал силы и помогал двигаться вперёд. Неодолимо потянуло сделать затяжку наркотиком – последнюю, завершающую, чтобы потом оставить эту вещь здесь, посреди беспокойной зелёной травы поверх горы ненужного более снаряжения…
Нет, затяжка – это слишком банально. Завершающий аккорд должен прогреметь, он должен быть услышанным, прочувствованным – таким, который поставит жирную точку в моём деле.
Согнувшись, я вдавила углубление в голени. На дне открывшегося резервуара поблёскивала одинокая капля неизрасходованного «Персистенса». Скрутив крышку с белого пузырька, я опрокинула синеватое содержимое в резервуар и со щелчком вернула механизм в паз. По металлу стекла голубая струйка, смешиваясь с влагой набирающего силу дождя.
С широкого размаха отправив пустой цилиндр куда-то в кусты, я снова оглядела разбросанную по траве одежду, затем взгляд мой упал на лежащую поперёк сиденья катану… А ведь я где-то потеряла нож, и теперь, без второго лезвия под рукой тридцатую насечку сделать нечем. Впрочем, без неё вполне можно обойтись…
Бережно взяв чехол с мечом, я неторопливо вошла в воду. Чистое озеро обволакивало тело прохладой всё выше и выше – биотитановые лодыжки, голени, бёдра… Нагую, нежную, податливую область пониже пояса, впалый живот, два ряда торчащих из-под кожи рeбер – клетку, в которой я была заключена все эти годы… Оказавшись в воде по грудь, я посильнее размахнулась и швырнула катану вперёд, в середину пруда. Раздался гулкий плеск, и мой верный напарник скрылся под водой. Перед глазами встало видение – воздетые небесно-голубые очи на прозрачном лице, побелевшие губы и меховой ворот куртки, который я не смогла удержать…