Погоня за судьбой
Шрифт:
— Три… Два… Один… Внимание! Каюта номер девять! — Синтетический голос словно укорял непослушное дитя. — Пристегнитесь к крепежам с помощью фиксаторов. Каюта номер девять, ждём только вас…
Девятая каюта? Если не ошибаюсь, там временно обитал Василий. Памятуя его загулы в лаборатории, я представляла себе, как он мирно посапывает, обнявшись с пустой бутылкой из-под горячительного. Впрочем, через несколько секунд загорелся зелёный огонёк и джойстик разблокировался – обитатель девятой каюты наконец приковал себя к стене, зафиксировав своё положение в пространстве.
Сжав манипулятор в ладони, я аккуратно
— Маневровые в штатном режиме, — сказала я, один за другим проверяя индикаторы. — Маскировочное поле на месте, нагрузка на все три контура в норме. Включаю маршевый…
— А теперь газани как следует, — предложила Диана.
Большим пальцем я зажала ускоритель, корабль вздрогнул, и меня начало вжимать в сиденье. По приборной панели поскакали цифры положительной перегрузки – семь g, двенадцать, двадцать три, тридцать девять… Я чувствовала себя вполне комфортно – как пассажир взлетающего авиалайнера, – но рука моя инстинктивно потянулась к модулю гравитационного гасителя, которого попросту не оказалось.
— Где тут включаются гравикомпенсаторы? — спохватилась я.
— Нигде, — с насмешкой в голосе ответила Юмашева. — Они работают постоянно. Подзарядка, как на древних кораблях, не требуется. Вижу, у тебя остались старые привычки.
— Да, ещё с «Виатора»…
— Снаружи пятьдесят g, а здесь у нас – полторы. Автоматика не успевает предсказать такой манёвр и скинуть до единицы, но, как видишь, перегрузки просто детские.
— В моём старом корабле я бы уже валялась на полу без сознания, — призналась я и вздохнула. — Но всё равно я по нему скучаю. Как по родному дому… Ладно, что у нас дальше по плану?.. Ввожу программу разгона.
Я решила не злоупотреблять, поэтому, посчитав, что разгон до шестисот тысяч километров в час с торможением на конечном участке будет приемлемым, внесла цифры в компьютер и отключила ручное управление. На проекции отобразилось итоговое время в пути – около пяти часов. Давление от ускорения полностью исчезло, и я поудобнее устроилась в кресле, провалившись в его мягкие объятия.
— Внимание всему экипажу! Включен автоматический режим полёта, — сообщил корабль. — Приказ – вольно.
— Иди к себе, нечего тут разваливаться, — распорядилась капитан Юмашева. — Когда прибудем, я дам знать. Тебе надо отдохнуть.
— Всё нормально, я не устала.
— Вторые сутки на ногах – и не устала? — фыркнула она. — Ты себя в зеркале-то видела? Посмотрись, только аккуратно – не испугайся бледно-зелёного мертвеца, которого там увидишь.
— Смотрелась час назад. Говорю тебе, всё нормально, у меня сна ни в одном глазу, —попыталась я вяло возразить. — Ты бы лучше сама…
— За меня не волнуйся. А теперь – марш в койку. Это приказ. — В голосе её звучала бескомпромиссная сталь.
Я нехотя выбралась из удобного кресла и покинула рубку. Где-то в корме «Фидеса» ровно гудел двигатель, корабль был тих и безлюден, и лишь за углом, из кают-компании раздавались голоса – женский корабельного врача Габриэлы Кляйн и мужской – кажется,
… — Остался только Оливер, но и того нам не показали! Кристофер… — голос её дрогнул. — Мы с ним даже не попрощались! И сколько не убеждай меня в обратном, это всё из-за того, что она появилась на корабле!
Техник пытался успокоить её:
— Перестань, нас же предупреждали о возможной опасности. Это служба, а на отдалённых планетах она связана с риском. Мы все читали то, под чем подписывались.
— Зачем её назначили главной?! — зашипела Кляйн. — Она их всех погубила! Нет никаких свидетелей, кроме… Неужто ты считаешь, что Толедо объективна? Да она ходит как в воду опущенная и всё время молчит. Она либо до смерти запугана, либо они в каком-то сговоре. Я не удивлюсь, если Волкова их всех перебила, а нам рассказала байку собственного сочинения!
— Ты сгущаешь краски, Габи. Не нужно, прошу тебя…
— Да?! А те истории, что про неё рассказывают? Сколько людей она на тот свет отправила?
— Там были обстоятельства. К тому же, количество жертв наверняка сильно преувеличено…
— Посмотрела бы я, о каких обстоятельствах ты запел, если бы твой без пяти минут муж сгорел заживо. — Раздался нервный вдох – Кляйн затянулась сигаретой. — Если весь этот бред про ямы с магмой – вообще правда… Мы взяли на борт монстра, Норман – и он нас всех сожрёт. Попомни мои слова…
От услышанного на душе стало невыносимо гадко, и я решила уйти. Отлипнув от стены, поднялась по лестнице в жилой отсек и доковыляла до своей каюты. Присев у окна, я отрешённо глядела в бескрайнюю звёздную черноту. Недвижимые бусины звёзд мягко подмигивали мне, убаюкивали и толкали в сторону заправленной постели…
Нет! Не спать!
Я встряхнулась, резко вскочила и принялась наматывать круги по каюте. Побродив некоторое время, словно коза на привязи, я решила прогуляться по кораблю. Я не могла спать, как и оставаться в одиночестве – стоило только оказаться наедине с собой, как перед взором из памяти восставало лицо Рамона в те секунды, когда его естество окончательно испарялось, уступая место зверю. Раз за разом картина внутренней борьбы, отражённой в его бешенной, нечеловеческой мимике, прокручивалась в мозгу… И его глаза… Эти безумные красно-чёрные глаза…
В коридоре и в кают-компании уже никого не было, царила тишина, и только за одной из дверей – в каюте Софи, кажется, – слышалась негромкая музыка. Я проследовала мимо, добрела до кухни и, взяв с полки первую попавшуюся керамическую кружку с отпечатанным на боку красным сердечком, наполнила её бодрящим напитком из чрева кофемашины. Сидя за столом и уставившись в пустоту, я в несколько глотков выпила кофе, затем ещё раз наполнила ёмкость и пошла по коридору…
Числа, только числа… Только они помогали мне оставаться на ногах… Сто семь шагов от кухни до моей каюты. Сто тридцать один шаг от каюты до капитанской рубки… Длина коридора в жилом модуле – восемьдесят два шага. Восемнадцать ступеней вниз, пятьдесят шагов – и передо мной запертая дверь в машинное отделение… Пятьдесят шагов обратно и ещё восемнадцать ступенек вниз – и я в переходном шлюзе у двери в грузовой отсек…