Погоня за судьбой
Шрифт:
Что это было? Предостережение? Предупреждение? Мне предстоит встретиться с тем, что погубило мой мир? Но что мне делать с этой встречей? Как подступиться к мести, так поспешно взятой на себя несколько лет назад, подзабытой, и теперь вновь всплывшей, словно набухшее тело утопленника? Это же просто невозможно…
Я стояла, пытаясь отдышаться, а сквозь туман в голове из каюты дяди Вани доносились крики.
… — Томас! Ты принёс то, что я просил?!
— Да, господин барон! Вот он!
— Этот сухой? Проверенный?!
— Да уж, рванёт так рванёт!
— Прощайте, господа.
Кое-как очухавшись от наваждения, я сделала несколько осторожных шагов по коридору и остановилась у приоткрытой двери в каюту Марка. Мне срочно нужно было поделиться с ним впечатлениями от увиденного.
Марк сидел на своей кровати спиной ко входу, свет был приглушён, а на жидком кристалле монитора была изображена молодая женщина. С кем это он по видеосвязи болтает? Собравшись было позвать Марка, я замерла и вслушалась в тихую беседу.
… — А вчера Арчи снова сбежал с поводка, просто выскользнул… Хорошо, что это случилось в подъезде, а то нам пришлось бы по всему городу за ним гоняться!
Марк тихо произнёс, вторя своему голосу из колонок:
— Кому же понравится, если его посадят на поводок?
Ага, значит, это запись… Девушка усмехнулась:
— Да уж. Вы, мужчины, чересчур свободолюбивые, вам на месте не сидится. — Девушка сделала паузу, в голосе зазвучало сожаление: — А ведь всё могло быть совсем иначе… Кстати, вот и… Мария из своей комнаты спустилась… Мэри, хочешь поговорить с папой? Иди сюда скорее…
Откуда-то сбоку появилась девчушка лет четырёх, нехотя взгромоздилась девушке на колени и принялась хмуро теребить косичку. Марк протянул руку к экрану и коснулся изображения, а его голос в колонках с наигранным весельем воскликнул:
— Здравствуй, дочь! Как ты поживаешь? Хорошо себя ведёшь, не расстраиваешь маму?
Девушка гладила малышку по волосам, робко улыбаясь. Мэри очень серьезными карими глазами взглянула с той стороны прямо сквозь экран и сказала:
— Дядя, я вас совсем не знаю… У меня уже есть папа, зачем же мне второй? И вообще, мама, ты ведь мне запрещаешь разговаривать с незнакомыми людьми!
Женщина прижала её голову к себе:
— Ну зачем ты так, Мэри…
Девочка вырвалась и убежала куда-то за границу видимости. Марк шумно вздохнул.
— Прости, Марк… Тебя слишком долго не было рядом, она успела вырасти…
Почувствовав моё присутствие, мой сводный брат обернулся. Увидел меня, выключил экран и понурился, глядя в пол. Отвечая на мой немой вопрос, сдавленно произнёс:
— Это единственный разговор с ними, который у меня сохранился. Пересматриваю иногда.
Я оторвалась от дверного косяка, закрыла за собой дверь, бесшумно прошла в комнату и присела на кровать рядом.
— Как много, оказывается, я о тебе не знаю, Марк! Почему ты скрывал, что у тебя есть дочка?
— Я плохой отец. Вернее, даже не отец вовсе, а так… Что бы ты обо мне подумала, если бы узнала, что от мимолётной связи у меня появилась дочь, а я
— Но ведь самое главное, чтобы они были счастливы, — попыталась я утешить его. — Неужто ты ни капельки не рад за них? Сам же посуди – твой образ жизни совсем не располагает к осёдлости. Какая тут семья, если постоянно мотаешься по всей Галактике? Да и к тому же, если подумать, у тебя тоже есть семья – это мы.
Я мягко коснулась его лица, а он посмотрел на меня намокшими глазами. Сердце защемило – я никогда не видела его таким несчастным, – и я обняла его, прижавшись волосами к небритой щеке.
— Ну что ты, Марик? Ты живой, ты не один, у тебя есть я, наконец…
Он всхлипнул. Страшно и непривычно было видеть его таким. Страшно было от пережитого в каюте Мэттлока, от рухнувших на меня воспоминаний. Страшно было из-за синдрома отмены – организм выводил «Персистенс», который, словно миксер, в очередной раз беспощадно перемолол мой гормональный фон.
Среди всех этих страхов мне вдруг захотелось почувствовать себя в безопасности, буря эмоций овладевала мною. Хотелось схватить Марка и спрятать его вместе с собой где-то глубоко-глубоко, куда не доберутся ледяные ветра, ошибки прошлого и отходняки.
Я взяла его лицо обеими руками и прильнула к его губам в нежном поцелуе. Между нами вспыхнул электрический разряд, невидимая искра, и он, забыв обо всём, мягко сгрёб меня за талию и прижал к себе.
«Дура, ты совершаешь ошибку!» — колотилась на границе сознания единственная мысль.
Но мне было уже всё равно – мне и родному мне человеку было плохо. И ближе, чем Марк, у меня никого не было…
* * *
… Разгорячённые и обессилевшие, мы лежали на кровати. Он отрешённо смотрел в потолок, а я, положив голову ему на грудь и перекинув через него мехапротез руки, глядела в окно на горные вершины, озарённые лучами рассвета, и размышляла о том, что теперь будет. Я позволила себе минутную слабость, и это неизбежно скажется на наших дальнейших отношениях. Меня никогда не беспокоили загулы Марка, когда он пропадал на пару дней с очередной путаной или пытался склеить новую неприступную стерву из спортивного интереса, но теперь… Я представила, как буду ревновать его к каждой встречной-поперечной – и это при том, что мы будто бы ничем друг другу не обязаны. Переспали и забыли, да?
— Марк, ты будешь мне изменять? — бесцветно, задумчиво спросила я.
Он поперхнулся и закашлялся. Придя в себя, воскликнул:
— Но мы же ещё не женаты!
— Но уже встречаемся, да? Нельзя же просто так взять и вычеркнуть эту ночь из жизни.
— Ты же первая меня поцеловала! — возмутился он.
— Мне стало тебя жалко, я хотела тебя успокоить. Не думала, что это зайдёт настолько далеко…
Конечно, я лукавила, ведь в первую очередь мне было страшно за себя, и только потом жаль его самого. Он поднял бровь и почесал затылок: