Поговори со мной
Шрифт:
Но я для этого мира слишком другая. Чужая. Забытый случайно на улице экспонат одной из приезжих выставок. Всего-то с другого конца планеты, а чувствую, что из параллельной вселенной. Как всем объяснить, чтобы отстали, оставили в покое, перестали замечать? Каждый норовит подойти, потрогать, запечатлеть на камеру телефона. А я не люблю лишних касаний, мне неприятны слова на незнакомом языке на кончике указательного пальца, направленного прямо в лицо. Это ты мысленно мстишь? Не нужно, пойми. Я так от всего устала, сил почти нет.
Помню, как собирала тот чемодан. Как кричала. Как, не разбирая сквозь слезы дорогу, летела на бешеной скорости
Но знаешь, время не лечит. Оно издевается. Задает один и тот же вопрос, словно на допросе. Изо дня в день. Снова и снова. И вот я уже не уверена. Во всем. В твоем безучастном голосе, забросавшем меня упреками. В холодных прикосновениях, омерзительно-дежурных, не уютных, они будто бы предназначались вовсе не мне. В бесконечном молчании, заполнявшем нашу кухню вечерами под самый потолок, от которого мы задыхались. Может, я все выдумала? И марафонский забег через половину земного шара ошибка?
А у тебя за окном идет дождь. Я посмотрела погоду. Грустно, наверное, сидеть одному и смотреть в окна напротив. Если вдруг напишу, нежданно, посреди ночи, ты мне ответишь?
– 18-
Море снова беспокоилось, билось волнами о причал, рассыпалось брызгами по сторонам, едва касаясь ее лица. Ветер, порывистый, противный, пронизывал до костей, терзал, мучил, сковывал своими ледяными прикосновениями, пробравшись под тонкое пальто. Она стояла, не шевелясь, уставившись в одну точку куда-то за горизонт. Словно чего-то ждала, будто с кем-то прощалась.
Он где-то далеко. За тысячу морских миль. Затерянный в бескрайних водах океана. Живущий в бесконечно длинных сообщениях, в голосе, записанном под крики чаек, в фотографиях-открытках, на которых был целый мир, но не вмещалась пока что она.
– Знаешь, как бывает? – спросила, обращаясь к непокорному морю. – Сначала пропадает мечтательная улыбка. Вечера становятся похожими, такими одинаково унылыми, мерзкими. Прямо до тошноты. Смотришь в окно, но замечаешь только смеющиеся пары, их ненавистно-довольные лица. И ведь это первая трещина, первая брешь в обороне…
Звонил телефон. Долго, требовательно. Она наконец-то взглянула на экран, сбросила вызов, на мгновение задумавшись. Не он. Другой… Во всем. Единственный в целом мире. Даже простое его «Я с тобой» в голове на повторе. Снова и снова. И бальзам, и яд для израненной души.
– А знаешь ли ты, как отдают сердце? – смахнув первую слезу, прошептала: – В одночасье, глядя в глаза, робко. Запинаясь. Или выпалив на одном дыхании. Но не думая, не ожидая, что поймут, примут. Просто надо сказать, надо отдать, что уже не твое. А оно не мое. И не того, кто в море…
Она ненавидела себя, вспоминая вечера, проведенные с другим. Его нежные руки и пьянящие поцелуи. Каждый раз старалась смыть его запах, оттереть жесткой мочалкой и тут же, опомнившись, подносила ладони к лицу, пытаясь отыскать сводящий с ума аромат. Находила, засыпала. Потом вздрагивала, вскакивала, в слезы бросалась, обзывая себя предательницей. К утру затихала, не решив ничего окончательно.
– Но лучше скажи мне, где та тонкая грань, за которой вдруг обрываются мысли и начинается холод? Расскажи, где заканчивается обещание и скрывается счастье? Сколько раз можно обмануть, чтобы не потерять дорогу к себе? – кричала она.
И
– Понимаешь, я люблю его. Люблю…
– Наверное.
– 19-
Ты ненавидишь тишину. Она бывает невыносимо пронзительной. Тонкими иглами в самые нервы бьет. И ждет, наслаждаясь тем, как тебя выворачивает наизнанку потом.
Шорох шагов, вздох паркета под ними. Скрип часовых стрелок, перещёлкивание механизма внутри. Хрип, кашель. Тут же эхом по голым стенам, барабанной дробью в такт ударам сердца. Снова безмолвие. Вязкое, смирительной рубашкой обволакивающее. Неуютно. Тесно, душно. Невыносимо!
Спасение в бегстве. На какое-то время…
По-прежнему тихо, но ты знаешь, что спустя мгновение зажмуришься от удовольствия. От предвкушения по спине сползают мурашки. Это чертовски приятно, когда по телу разливается теплом сладостная дрожь. И вот уже она касается твоего слуха, проникает в мысли, завладевает разумом. Ты распят, раздет, беспомощен перед ней.
Каждый звук рисует в темноте тысячу дорог, нескончаемое количество ярких фрагментов жизни, перепутанных, смешанных. Быть может, даже не твоей. Или вовсе ничего такого не было, сплошные выдумки. Разве имеет значение? Сейчас, в этот самый момент, покачивая в такт головой, ты режиссер. И все теперь возможно. Стоит только поверить, улыбнуться, сделать шаг.
Музыка – неотъемлемая часть твоей жизни. Что бы ты ни делал, где бы ни был, она рядом. Будоражит, тревожит, успокаивает. Переплетает мысли, складывает слова, собирает по крупицам образы.
Только в нескончаемом потоке громыхающих вокруг звуков можно различить шепот собственного голоса. Отгородившись этой непробиваемой ширмой, ты находишь наконец-то покой.
– 20-
Вселенная в своей эволюции стремится к усложнению. Все то, что помогает ей в этом, считается добром. Обратные же действия называются злом… Увы, не мои мысли. Данную формулировку хорошего и плохого дал герой одной очень популярной книги. Не могу сказать, что полностью согласен с ней, но однозначно в этом что-то есть. Очень близкое к реальной жизни.
Все знают стихотворение про кроху-сына? Про вечные и весьма непростые вопросы детской непосредственности. К сожалению, в памяти всплывают только первые строчки, и выводы приходится делать самому, исходя из собственного опыта. Но каждый раз, казалось бы, очевидные вещи ставят в тупик, ведь у любого действия куча оттенков.
Впрочем, к чему такие сложности, правда? Наша жизнь безумно многогранная, многократно усложненная житейским проблемами, научившая быть простыми.
Все элементарно. Хотите, расскажу? Это несложно: гуляя долгими вечерами, когда широкие проспекты вдруг вспыхивают яркими огнями, любоваться красотами города и не замечать вжимающихся в стены зданий нищих с протянутой рукой, замерзающих под так красиво падающий снег. Не трудно оставить у какого-нибудь мусорного бака верного друга, который в одночасье стал ненужным, потому что надоел, наскучил, порвал любимые тапочки от большой любви или оставил лужицу у входа, дожидаясь своего хозяина. Еще проще сказать «Прощай» и закрыть перед носом родных дверь, громко хлопнув ею. Ведь можно открыть другую, а потом еще одну, а может быть, их будет тысячи, этих самых дверей. И не важно, кто остался по ту сторону: друзья, родители или любимые. Когда все просто, лишние вопросы ни к чему.