Пограничье
Шрифт:
— Очень, очень подозрительный тип, — объясняла невидимая свидетельница неизвестного события. — Пришел весь такой бледный, мрачный в длинном черном плаще по столичной моде. И устроился за столиком с падшей.
Сыщик немедленно представил себе франта. Бледного, с синяками под глазами от вечного недосыпа и чрезмерного пьянства. Воочию увидел, как брезгливо кривятся тонкие губы в тот миг, как франт ступил на территорию веселого дома. Сначала он обвел ленивым взглядом навостривших уши после его появления женщин, а
— Почем нынче любовь? — наверное, спросил франт, а Павлик тряхнул головой, злясь на свое богатое воображение. Девчушка же тем временем продолжала:
— И главное, что? Он три кувшина выхлестал, и глазом не моргнув, а руки-то у него не трясутся… Не трясутся ручки-то. Я сразу подумала, что не станет человек напиваться, если на нем защита от алкоголя стоит… Я вот никогда не стану пить, если защиту поставила, зачем? Только продукт зря переводить!?
— Ты не отвлекайся, — рыкнула крайняя слева спина, и Павлик, к своему удивлению, узнал в говорившем главу местного эфората Герма Истрова.
— А… да, — тонкий голос пронзили решительный нотки, — падшая тоже пила. Ну, на то она и падшая, закладывала так, что только ух! Пять кувшинов выпила, точно вам говорю.
— По делу что можешь сказать?
— Поняла. По делу. Падшая тоже была очень подозрительная… Это и понятно. Уж если ее свои не принимают, на кой она нам сдалась?
— Лея!!!! — в голосе Герма прозвучало отчаяние.
— А потом к ним подсела эта. Бледный ее за руки хватал, такими взглядами прожигал… Я думала на месте убьет, клянусь… А оно вона как получилось.
Вся толпа вздохнула и одновременно повернулась направо, и Павлик, пользуясь наступившей тишиной и общей недвижимостью, пробрался между замерших людей, чтобы увидеть на мостовой Речного города мертвое окровавленное тело в каком-то уж очень знакомом платье.
— Придется вызывать художника, — вздохнул Герм за спиной столичного сыщика. — Будем рисовать твоего бледного.
— А что его рисовать? — изумленным шепотом просипела свидетельница. — Вот же он…
Пауль Эро в удивлении наткнулся на взгляд давешней нерасторопной разносчицы эля и в легком шоке округлил глаза.
— Я?
— На место преступления притянуло, подлюку, — кто-то пробормотал сзади весьма глубокомысленно и опустил на гениальный сыщицкий затылок тяжелый кулак.
Павлик возмущенно ойкнул и оглянулся. Вовремя, надо сказать, потому что мужик как раз заносил свой внушительный кулак для второго удара. Однако под грозным взглядом столичного франта замер и зачем-то прошептал голосом, полным раскаяния:
— А я что? Я токмо злодея остановить…
В слове «злодей» он сделал ударение на первом слоге и, нерешительно похрустывая костяшками пальцев, уточнил:
— Я страх до чего злодеев не люблю. Особливо тех, которые девочек
— Го... господин Эро, — выдохнул Герм Истров и закатил глаза так, словно собирался упасть в обморок. — Как же это?
Неизвестный ненавистник всех злодеев немедленно растворился в толпе, а Лея притворилась невидимкой.
— Господин Эрo… Мы не знали, что вы в Речном городе! Если бы мы знали…
Павлик махнул рукой жестом, включавшим в себя всепонимание, всепрощение и вселенское нетерпение, и, наконец, повернулся к мертвому телу.
Платье не зря показалось знакомым.
— Анжела-анжела, — прошептал сыщик, узнав в мертвой женщине морока.
— Говорила же, что он ее знает, — громко пискнула разносчица. — Подозрительно…
Пауль Эро вздохнул, окончательно сказал «прощай» своему сегодняшнему сну и склонился над покойницей.
По крайней мере, женщина не была освежевана. И если не считать того, что ее шея была разрезана от уха до уха, выглядела довольно… прилично.
«Черствею сердцем, — мысленно вздохнул сыщик. — Как давно меня перестали пугать смерти в целом, и смерти знакомых в частности?»
Морок Анжела не была другом, но и врагом она не была. Наверное. Но Павлик знал ее… Сколько? Пять лет? Больше? Сколько бы то ни было, все равно достаточно долго, а между тем, в душе не дрогнула ни одна струна, когда Павлик понял, кому принадлежит тело. Пусть она и не была самым законопослушным членом общества, но такой смерти она не заслужила точно…
— Попрошу очистить площадь от посторонних… Хотя все равно уже поздно. Все следы затоптаны. Герм, ты же опытный следователь, как же ты допустил?..
— Опытный, — согласился сиг Истров, с тоскою думая о том, что не видать ему в этом месяце премии как собственных ушей.
Это же надо было, чтобы так не повезло! Мало ему было убийства, которое произошло едва ли не на пороге эфората? Так еще и выскочка этот в Речной город пожаловать изволил. Что с ним теперь прикажете делать? Доконает же своим занудством!
А у Герма на утро был кабинет в термальных банях заказан… Ох, пропадет кабинет, плакали денежки. И прекрасная Пенея точно не станет с ним после этого разговаривать, а он так долго за ней ухаживал!
— Очень интересно! — пробормотал Пауль Эро, ползая на коленях в кровавых лужах вокруг тела.
Сиг Истров грустно проследил за тем, как последний ночной зевака покинул стремительно пустеющую улицу, мысленно махнул рукой на прощание баням и, вежливо откашлявшись, уточнил:
— Что именно вас заинтересовало, господин Эро?
Разморенная от сытости, от расслабляющей жары парного кабинета, немного пьяная от густого карамельного пива, я лениво отвела взгляд от стены с неожиданным плакатом и томно произнесла: