Пограничными тропами
Шрифт:
— Господин шеф, — обратился Мухамед. — Бедняки подозревают, что я с чужого поля ягода. Придется где-нибудь вступиться за бедняков. Вот тогда я был бы для них своим человеком.
— Да, у вас стоящая мысль, — сказал шеф, — действительно, мы так и сделаем. Кстати, завтра бай будет выдавать батракам деньги.
На другой день во дворе, огороженном трехметровым дувалом, стояла толпа бедняков, голодных и оборванных. Казначей бая подъехал на коне в сопровождении полицейских и надсмотрщиков.
— Абдулла! — позвал казначей, приготовив деньги.
Абдулла
— На, получай, — и байский холоп презрительно бросил ему две монеты.
— Это за все три месяца? — грозно спросил Абдулла.
— Заработал ты больше, — спокойно отвечал казначей. — Но своих трех сыновей и жену ты похоронил на его земле. Думаешь ли рассчитываться за нее?
— Свою семью я похоронил на бесплодной земле.
— Все равно принадлежит она баю, а не тебе. Так что бери и проваливай, — и казначей ткнул Абдуллу в грудь.
Не сдержался Абдулла, бросился на казначея. Но тут как коршуны налетели полицейские, схватили батрака.
Все оцепенели.
— Что же вы смотрите, как нашего брата избивают! Бей шакалов! — крикнул Мухамед и бросился на полицейских. Его тоже схватили.
Толпа попыталась защитить Абдуллу и Мухамеда, но силы были неравны. Полиция и надсмотрщики избивали бедняков резиновыми дубинками, топтали лошадьми.
Абдуллу и Мухамеда отвезли в полицейский участок. Потом Мухамед устроил побег.
— Бежим в Советский Союз, — предложил Мухамед.
Через два часа были разысканы Ахмет и Карим. Они сидели возле арыка, мочили тряпки и прикладывали их к синякам. Им тоже попало от полицейских.
— Абдулла! Мухамед! — радостно воскликнул Карим и бросился их обнимать.
Пограничники были свидетелями происшедшего по ту сторону границы. Солдаты долго обсуждали виденное, возмущались произволом полицейских.
— Вот глядишь на другую сторону и словно видишь прошедший век. Сотни лет назад батраки так же вот обрабатывали землю, и притом чужую, — говорил Ященко своему другу рядовому Плыско. — Да и колотили их примерно так же.
— Пожалуй, — заметил Плыско, — только колотят их теперь сильнее.
— Рядовые Ященко и Плыско в наряд! — объявил дежурный по заставе.
Через несколько минут они покинули заставу.
Ночь была тихая и темная. Впереди шел рядовой Ященко.
Он хорошо помнит свою первую ночь в наряде. Тогда каждый кустик казался нарушителем, то и дело, попадались кочки, и обязательно спотыкался, вызывая недовольство старшего. Трудной была первая ночь в дозоре. Глаза слипались, клонило ко сну.
Нелегкое дело — служба, да еще на границе. И не сразу Ященко освоил ее. Поэтому ему особенно было приятно, когда начальник заставы, пожимая руку, сказал:
— Теперь и вас, товарищ Ященко, можно считать опытным пограничником, поздравляю.
Рядовой Плыско, который направлялся
…Еле слышный треск в бурьяне уловило ухо Ященко. Он так и замер на месте. Прислушался — треск повторился. Через равные промежутки времени с тем же глухим хрустом ломались стебли бурьяна.
— Нарушители!
По звуку Ященко определил, где они находятся, и сообщил об этом рядовому Плыско. Пограничники выдвинулись к предполагаемому месту встречи с нарушителями и стали поджидать. Вот на фоне тусклого неба показались два силуэта. Ященко подпустил их поближе и включил фонарь. Яркий свет ослепил людей.
— Стой! Руки вверх! — властно крикнул Ященко.
Нарушители подняли руки, но не остановились. Они двигались теперь прямо на пограничный наряд. В нескольких шагах от Ященко оба упали на колени.
Странное поведение задержанных вызвало у пограничника чувство тревоги.
«А что, если это только приманка?» — подумал он.
И словно подтверждая его сомнение, в стороне послышался новый шорох.
— Ракету! — скомандовал Ященко.
Ракета осветила еще двух нарушителей, которые с опозданием упали на землю. Приказав Плыско охранять задержанных, Ященко поспешил к тому месту, где притаились остальные.
Здесь-то и находился Мухамед. Доставленный на заставу, он вынужден был признаться, что шел по заданию иностранной агентуры. Так благодаря бдительности советских пограничников был сорван хитроумный замысел врагов.
Олег Смирнов
ПОЛКОВНИК
Да, сейчас он полковник. А когда-то я знавал его старшим лейтенантом — стройным, голубоглазым, с ямочкой на подбородке, с волнистыми русыми волосами.
Когда мне назвали фамилию полковника, память сработала безотказно: не тот ли Федорина, с которым служили на забайкальской границе вскоре после Отечественной войны? Оказалось, тот самый.
И вот я прилетел в пограничный городок, окруженный барханными песками, пожимаю крепкую, энергичную руку Петра Алексеевича Федорины. Я не ошибся: и стройность сохранилась, и глаза голубые, и ямка на подбородке, и волосы волнистые, только не русые, а седые. Что ж, за двадцать лет вполне можно поседеть…
Как сложилась военная биография Федорины? Подробно о ней говорить не буду. Ограничусь информацией. Но она в какой-то степени поможет прорисоваться сегодняшнему дню Петра Алексеевича.
У черниговских крестьян Вассы Симоновны и Алексея Ильича родились три дочери — Ольга, Анастасия, Софья и сын Петр. Батька полушутя говорил: «Ну, Петро, будешь защитником для сестер. На роду тебе это написано, ты же мужик»…
Получилось так, что Петр стал защитником не только своих сестер. В тысяча девятьсот тридцать девятом году он окончил среднюю школу с аттестатом отличника и поступил в Днепропетровский институт инженеров железнодорожного транспорта. Проучился сентябрь, в октябре призвали в погранвойска, в Казахстан.