Пограничными тропами
Шрифт:
Перейдя служебную полосу и заделав свои следы, Сапегин и Клюкин стали искать продолжение следов неизвестного. Там, где становится человеческая нога, трава должна быть примята и иметь более темный цвет.
Отпечатки, найденные старшиной, на первый взгляд говорили о том, что неизвестный двигался от границы. Но любой пограничник знает, что нарушители нередко прибивают каблуки к носкам, чтобы создать впечатление, будто они идут в другую сторону. Поэтому Алексей не спешил с выводами.
Достав из-за голенища линейку, Сапегин занялся измерениями.
«Спешил на нашу землю, стервец, — зло подумал старшина. — Если бы шел обычно, широких шагов не делал бы».
Продолжая измерять отпечатки, Алексей установил и другие данные о человеке, нарушившем служебную полосу. Ему стало ясно, например, что враг — левша. Об этом говорило то, что шаг левой ноги был чуть больше, чем шаг правой.
Знать, какой рукой работает противник — очень важно. На исход борьбы нередко влияют, казалось бы, и незначительные приметы.
По стоптанной гладкой подошве Сапегин определил, что средний шуруп на правом каблуке сильно стерся, так как от шляпки отпала половинка.
Сравнивая отпечатки своих сапог и сапог неизвестного, Алексей сделал заключение, что хотя Левша имеет средний рост, однако скроен плотно и весит значительно больше, чем сам Сапегин, имеющий тоже средний рост. След, оставленный им, был глубже, несмотря на то, что за два с половиной — три часа, после того, как Левша пересек границу, трава, примятая им, слегка расправилась.
Выяснив все это, Алексей решил идти по следу. Клюкину он приказал двигаться впереди, несколько правее, и внимательно смотреть по сторонам. Незваный «гость» мог совершить внезапное нападение. Кубика старшина вел на поводке.
Они пересекли поле, опушку и углубились в лес.
Левша держал путь на северо-восток, уходя подальше от границы. Он шел по прямой, нигде не сворачивая Даже густые заросли орешника не остановили его: Левша продрался сквозь них, следуя взятым курсом.
— По компасу, наверное, идет, — подумал Сапегин. — Куда, интересно?
Он мысленно представил карту района, пересек ее на северо-восток. Там, за лесным массивом, — большое село и станция.
Алексей чуть не свистнул. Вот, оказывается, куда торопился Левша — к железной дороге!
— Нет, — думал Сапегин, — надо опередить Левшу, захватить его раньше, чем он доберется до станции.
Сапегин подозвал Клюкина:
— До наших телефонных гнезд отсюда далековато, поэтому ты должен срочно возвратиться на заставу поставить в известность начальника. Он позвонит в село а преследование я буду вести один. Но имей в виду от того, как быстро ты справишься с заданием, зависит все. Левша идет, опережая нас примерно на два — два с половиною часа. Продолжая идти таким шагом, он будет на станции в восемь, в половине девятого вечер Ты должен быть на заставе раньше минимум на полтора часа.
—
— Что «вот»? — спросил Сапегин.
— Не опасно вам одному? Левша, вы сами сказали, детина плотный, конечно, вооружен…
Сапегин серьезно, даже строго взглянул на Клюкина.
— Иного выхода у нас нет, — сказал он. — А я не один. С Кубиком нас двое. Отправляйся.
— Есть! — козырнул Клюкин, повернулся и скоро скрылся за деревьями.
Преследуя врага, Алексей все дальше и дальше углублялся в лес. Временами, особенно в сосняке на песке, он видел отчетливые знакомые следы с оттиском надломленного шурупа; на колючей ветке гледичи заметил серую шерстяную нитку, вырванную, судя по высоте, на какой она висела, из пиджака. Нитка была грубая, толстая, с желтоватым отливом. Алексей из этого сделал вывод: «Левша нарочито оделся попроще, чтобы не привлекать внимания».
Он завернул в бумажку и спрятал в карман гимнастерки первое найденное вещественное доказательство.
Около восьми часов вечера Сапегин добрался, наконец, до лесной опушки. Впереди, между деревьями, там и сям виднелись полыхавшие голубизной просветы.
Алексей придержал Кубика. За опушкой, километрах в двух, начиналось село. Левша мог и не пойти в него, замаскировавшись где-то здесь. В таком случае было нежелательно обнаружить себя и попасть под выстрелы Левши.
Однако Кубик настойчиво тянул вперед.
Подошли к опушке. Из-за густых зарослей лозы вдали слегка вырисовывались красные, белые и серые треугольники сельских крыш. Заходящее солнце бросало на них последние светлые блики. До заката оставалось не более часа.
След повел в заросли. В них Алексей натолкнулся на любопытные вещи. В тени развесистого куста валялся клочок белой, с масляными пятнами бумаги, поодаль— обожженная спичка и окурок сигареты.
Здесь, за много километров от границы. Левша, видимо, уже чувствовал себя спокойно и сделал привал: он закусывал, курил. Сапегин поднял бумажку и поднес к носу. От нее исходил слабый запах копченой колбасы.
Больше всего заинтересовал Алексея окурок. Старшина долго вертел его в руках. Окурок являлся не только вещественным доказательством, но и служил «языком». Маленький окурок «выболтал» пограничнику важное сведение.
Левша курил без мундштука и намочил слюной конец сигареты. Она еще и до сих пор была влажная. Следовательно, нарушитель покинул место привала не более тридцати-сорока минут тому назад.
Сапегин ободрился: тридцать-сорок минут в незнакомом селе — выигрыш не очень большой. Теперь нельзя допускать ни малейшего промедления. Погоня вступила в самую решающую, в самую острую фазу. Надо врага лишить всех преимуществ и во что бы то ни стало помешать ему уехать из села по железной дороге.