Похищение Елены
Шрифт:
За это подданные восхищались своим султаном, гордились им и хвастались им перед иностранцами.
Все это очень льстило Валиду, и он все как-то не решался рассказать своему народу, что, хотя он и читал в подлиннике Цуо Цзя, Демофона, Рави Шаши, Понтикуса Кордосского и Аль де Барана, но не понял ни одного словечка, потому, что никакого другого языка, кроме сулейманского, не знал. И что его наставники по математике в школе потеряли его в районе таблицы умножения на семь. И что из всех стихов он предпочитал рифмованные боевые кличи наджефских погонщиков боевых верблюдов. И что не было у него ни слуха, ни голоса, а музыкальные экзерсисы пришлых виртуозов дутара
Конечно, спору нет, ему всегда хотелось быть таким, каким его теперь представлял себе народ, и он прилагал всяческие усилия, чтобы таким и стать, но всякий раз, как только казалось, что вся мудрость им изучена, учителя выкладывали на стол второй том, указывая на книжные полки, уходящие в подпространство…
Когда казалось, что точные науки им покорены, открывалось, что есть еще таблица умножения на восемь…
Когда казалось, что играть на инструменте всего с одной струной так легко, этот инструмент давался ему в руки…
Юный Валид всегда имел несгибаемую веру в то, что где-то далеко-глубоко, под той оболочкой, которую ему дали родители и воспитание, он и в самом деле был таким, каким придумал его и в какого заставил поверить его подданных чужеземный ученый с незапоминающимся именем, похожим на крик какой-то птицы, но…
Слишком уж это было глубоко.
Но мимолетное увлечение молодости требовало расплаты, и теперь ему приходилось соответствовать свому имиджу, хоть он точно и не знал, кто или что это такое. Однако он чувствовал, что если когда-нибудь с этим Имиджем встретится, то того постигнет печальная участь иностранного консультанта, все-таки сброшенного в яму со змеями по философскому принципу «лучше поздно, чем никогда».
Потому что в последнее время он стал забывать, которое из его двух «я» настоящее.
Но представшие перед беспристрастным и справедливым судом султана гости Наджефа ничего этого не знали и просто надеялись на мудрость и рассудительность прославленного молодого правителя.
Султан сидел на троне из золота и слоновой кости, меланхолично поджав под себя одну ногу и держа указательный палец левой руки между страницами старинного фолианта, размерами похожего больше на камень, из которых была сложена крепостная стена города. У него был такой вид, будто государственные дела только что оторвали его от чтения сугубо научного трактата. Только Абдулла, верный визирь и товарищ мальчишеских игр его отца, знал, что это настольная книга молодого правителя — «В мире мудрых мыслей».
Палец уже начинал синеть, но увлеченный запутанной проблемой султан этого не замечал.
— …Так вы говорите, что не виновны в смерти двух черных магов, найденных лишенными признаков жизни в кофейне нашего законопослушного горожанина Толстого Мансура, — подытожил он услышанное от обвиняемых.
— Нет, — решительно ответили все трое в один голос.
— «Нет, о могущественный султан, чей лик затмевает полуденное солнце, чья слава…» — начал было, грозно сдвинув брови, суфлировать визирь у него за спиной, но Валид аль-Терро нетерпеливо махнул в его сторону рукой.
— Не надо, Абдулла, не надо. Как пышные одежды
По нестройным рядам придворных, просителей и стражи пронесся благоговейный шепоток.
— Ну что ж, — продолжил Валид аль-Терро. — Мы выслушали обстоятельства дела и готовы изречь свое решение.
— Слушайте решение могущественного султана, чей лик затмевает полуденное солнце, чья слава… — сурово вступил визирь, но закончить ему вновь было не суждено.
— Не надо, Абдулла, оставь. Голос истины должен прозвучать одиноко в тишине. Так говорил бродячий мудрец Рави Шаши, — ласково улыбнулся султан. — Мы выслушали все обстоятельства, и считаем, что ты, старик, не виновен в смерти двух чародеев, поскольку ты спал в отдельной комнате и ничего не видел и не слышал. Ты, ремесленник Виктор Огранщик, тоже не виновен в смерти этих чародеев, так как лежал связанный и не мог развязаться, пока тебе не помогли, и, следовательно, не мог их умертвить. Ты же, Сергий Путешественник, можешь быть виновным в смерти двух чародеев, потому что разделил с ними напиток дружбы — кофе.
— С кем — с ними? — возмутился Волк. — Пока меня не привели в комнату, где валялся связанный Виктор, я и не подозревал, что их было больше, чем один.
— Молчать!
— Абдулла, не надо, мы просим тебя, — с видом древнего мученика возвел Валид аль-Терро очи горе. — Мы еще не договорили, о непочтительный отрок из дальних стран, — с легким укором обратился он к Серому.
— Да я что… Я ничего… Пожалуйста, договаривайте, — примирительно пожал плечами Серый.
— Да… Значит, само по себе убийство черных магов — деяние похвальное, позволяющее спасти жизни и имущество десяткам наших подданных и подданных других правителей, и наказывать за это мы бы не стали. Но убийство как таковое — проступок отвратительный по своей жестокости и последствиям…
— Я никого не убивал! Здесь…
— Еще одно слово, презренный!..
— Абдулла, пожалуйста… Голос несправедливо обвиняемой невинности должен быть услышан во все времена и при любых обстоятельствах, как говорил знаменитый юрист прошлого Аль де Баран, — мелодичным голосом мягко упрекнул визиря султан.
Обождав, пока шепоток обожания пробежит и угаснет в толпе присутствующих, Валид аль-Терро продолжал:
— Двое пришельцев мертвы и не могут сказать ничего в свою защиту. Лишь ты один остался, чтобы свидетельствовать против них и обелить себя. Где здесь истина? Истина — это поиск черной кошки в темной комнате, утверждал известный философ и поэт Демофон.
Снова шепот восхищения.
— И поэтому мы объявляем тебе, о Сергий Путешественник, следующий приговор. В подземельях нашего дворца — а они поистине огромны — оставили свои следы все поколения наших досточтимых предков. Комнаты пыток, хранилище мебели, сокровищница, лабиринт с сюрпризами для воров, искусственный каток — чего там только не устраивали многочисленные поколения султанов Наджефа. И при всем при том — только один выход и ни лучика света. Твоей задачей будет поймать там за… полчаса… нет, хорошо, за час… черную кошку и принести ее ожидающим тебя за дверью. Если ты сможешь это сделать, значит, ты невиновен, и мы отпускаем тебя с миром. Если нет… Твоя голова украсит городскую стену рядом с головами колдунов, убиенных тобой. Проводите Сергия Путешественника к месту его испытания, — повелевающе взмахнул рукой султан в сторону начальника стражи.