Похищение невесты

Уайн Мэри

«Меня пугают только те чувства, которые вы во мне будите».

Он стремительно шагнул к ней и крепко взял за подбородок.

— Вот почему я обещаю тебе, что этой ночью разделю с тобой ложе. Ты меня не боишься, потому что испытываешь такое же влечение, что и я. Это мощная сила, и мы оба не будем счастливы, пока не перестанем ей сопротивляться. Я хотел дать тебе время привыкнуть к этому, но я не допущу, чтобы твое место здесь еще раз подвергли сомнению.

— И станете меня оберегать?

— А почему бы нет? — Он зарычал сквозь стиснутые зубы, явно испытывая крайнее раздражение. — Я не только здешний лэрд,

но и сам привез тебя сюда, Джемма, так что честь требует, чтобы я тебя защищал.

— Вы разрешили бы мне встать между вами и каким-то мужчиной, который вам угрожал?

Он резко втянул в себя воздух.

— Конечно, нет! Что за вопрос?

— Но если вы все-таки настоите на том, чтобы встать между мной и женщинами вашего клана, это будет то же самое! Я сама должна справиться с теми, кто пытается меня запугать, и я не хочу, чтобы вы в это вмешивались. Никаких порок не будет, если я сама не отдам такой приказ.

— Но ты получишь возможность приказывать, только если будешь моей женой, Джемма.

— Ваше ухаживание идет необычно. Исполните мое желание, Бэррас, даже если вы не считаете, что я имею право на этом настаивать. Я не хочу, чтобы вы меня оберегали! Мне стыдно!

Он напряженно выпрямился, однако удержал готовые сорваться с языка возражения. Джемма наблюдала за тем, как он борется с желанием приказать ей подчиниться. Она требовала слишком многого, все традиции их шотландского мира восставали против подобного. Женщина обязана подчиняться воле мужчины. В противном случае она может оказаться в колодках и получить порку за то, что не желает следовать нормальному ходу вещей. Такое поведение считается неестественным и требует искоренения.

Неожиданно Гордон рассмеялся. Его смех был не веселым, а, скорее, задумчивым.

— Я помилую этих женщин, потому что понимаю: единственный способ добиться твоего доверия — это признать, что тебе нужно точно то же, что и мне. Ты хочешь доказать, что сможешь постоять за себя, и я могу понять это. Именно поэтому нас так тянет друг к другу, Джемма, мы очень похожи.

— Я с этим не согласна.

Он расхохотался:

— Вот именно! Ты с этим не согласна, потому что тебе не хочется, чтобы я диктовал, что ты должна думать в том ли ином случае, как поступать. Я тоже предпочитаю все решать сам. За закрытыми дверями ты можешь свободно высказывать свое мнение, но в присутствии других не забывай свои слова о том, что порядок возможен только при соблюдении правил.

— Короче говоря, я постоянно обязана помнить о своем месте? Это угроза?

— Нет, милая, мое тебе обещание таково: получишь ты церковное благословение или нет, но не сомневайся, сегодня ночью я приду и позабочусь о том, чтобы ты точно знала, как утолить мое желание.

Он обнял ее за талию, притянул к себе и впился в ее губы жадным поцелуем. В нем не было никакой нежности или игры. Его поцелуй требовал подчинения, и ее губы приоткрылись, позволив его языку погрузиться глубоко в ее рот. Ее лоно заныло, требуя такого же обращения. Ей хотелось, чтобы ее заполнили и чтобы ее неопытность в области секса ушла в прошлое.

— Вы не имеете права!

Он фыркнул и отпустил ее.

— Я просто честен, Джемма. Мы друг другу подходим. И я настаиваю, чтобы ты смирилась с тем, что выйдешь за меня замуж уже сегодня, потому что хоть я и не вижу твоих грудей, но прекрасно знаю, что

твои розовые соски сейчас затвердели. Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя, и у меня достаточно опыта, чтобы доказать тебе: я не обману твоих ожиданий. Нас влечет друг к другу, а природа — штука упрямая. Я буду у храма в сумерки. — Его бровь иронически выгнулась. — А у тебя в постели — как только стемнеет. Даю тебе слово, Джемма: сегодня ты станешь моей.

Дверь за Гордоном шумно захлопнулась, заставив Джемму вздрогнуть.

Возбуждение жаром текло по ее рукам и ногам, скапливаясь внизу живота. Пульсация между ногами стала настолько сильной, что еще чуть-чуть — и ее уже можно было бы назвать болью.

«У тебя в постели…»

Она содрогнулась, мысленно снова услышав его слова. Все события этого дня поблекли и забылись, она сосредоточилась только на том, как уверенно звучал его голос. Гордон угадал верно: ее соски затвердели. Ее женскую суть не интересовали доводы против брака с Гордоном. Что еще хуже, разум подсказывал ей, что Гордон гораздо более снисходителен к ее характеру, чем любой другой мужчина на его месте, которому ее брат мог бы ее предложить в жены.

Но останется ли Гордон и дальше таким? Нередко мужчины после заключения брака меняются, становятся деспотами. Не исключено, что рослый шотландец снова прибег к хитрой стратегии, чтобы сначала получить желаемое, а потом сжать руку в железный кулак и обрушить его на ее голову.

Но даже это опасение не было достаточно убедительным доводом для того, чтобы отказаться выходить за него замуж.

Остается только надеяться, что Гордон именно таков, каким кажется, а значит, из него получится хороший муж. Причина проста: ее действительно к нему влечет. Настолько сильно, что она вынуждена признаться себе: вряд ли у нее получится сегодня ночью прогнать его, если она даже откажется от бракосочетания. Его поцелуи ее пьянят, а она нисколько не сомневалась в том, что он будет ее целовать.

В дверь комнаты постучали, после чего она сразу же открылась. Ула распахнула обе створки — и два паренька внесли в спальню ванну.

— Я могу вымыться на кухне.

Парнишки застыли у двери, но Ула щелкнула пальцами. Вздрогнув, они поспешно поставили ванну на пол.

— Хозяйке замка это не пристало.

В комнату начала заходить целая процессия служанок. Каждая поспешно приседала перед тем, как выложить то, что заслужило бы одобрение даже самой знатной дамы. Одна из них добавила поленьев в огонь, разворошив толстый слой золы до углей. Вскоре сухое дерево уже весело щелкало и трещало. Перед разгорающимся огнем выкладывали куски ткани, чтобы они уютно прогрелись к тому моменту, как Джемма закончит купание.

— Я принесла несколько платьев, которые принадлежали матушке лэрда. Шелк хорошо хранится. Фасон немного устарел, но твое платье слишком поношено, чтобы надеть его на свадьбу.

— Я все равно могла бы спуститься вниз, чтобы помыться. Таскать воду наверх слишком хлопотно и тяжело.

Ула фыркнула:

— Я с удовольствием заставила бы этих слишком гордых девиц носить воду. По-моему, это пошло бы им на пользу, потому что в них накопилось слишком много злобы. Немного тяжелой работы им не повредит. — Служанки не поднимали головы, однако это не мешало им украдкой переглядываться. — Только в эту башню подведена вода. Это большое удобство.