Похищение невесты
Шрифт:
Ула указала на окно, не скрывая своей гордости.
Один из пареньков открыл ставни, за которыми не оказалось застекленного окна. За этими ставнями был открытый воздух, но в центре подоконника находилась выемка. Паренек вставил в выемку желоб с треугольным сечением, который достал до ванны. Высунув в окно руку, он потянул за веревку, которая шла у стены. На веревке оказалась небольшая деревянная бадья, которая поднялась до блока, опрокинулась и вылила свое содержимое в емкость, которая была за окном. Вода хлынула, попадая по желобу в ванну. А тем временем по веревке поднимались все новые и новые бадьи. Парнишка тянул веревку,
— Как хитро придумано!
— Это верно. Один из пареньков устроил это, чтобы не утомлять свои руки.
Ванна быстро наполнялась. Одна из служанок внесла в комнату металлическую корзину с раскаленными углями и осторожно прошла по комнате, стараясь ничего не задеть. У корзины оказались ножки, и ее установили под ванной. Вскоре к первой корзине присоединилась еще одна. Ула подошла к ванне и начала перемешивать в ней воду. Железные корзинки почти прикасались к дну ванны. Так как ванна была медная, то жар от углей стал быстро подогревать воду. Закончив наполнять ванну, паренек поднес пальцы к своему берету, а потом они с товарищем ушли. Служанки воспользовались случаем, чтобы выскользнуть следом.
— Ни на что они не годны! — Ула раздраженно покачала головой. — Небольшая порка пошла бы им на пользу. Ты добрее меня, но хоть ты тут и госпожа, я тебе прямо скажу: по-моему, тебе надо отослать Эньон. От этой девицы одни неприятности, и попомни мои слова: она не перестанет будоражить дом.
— Тут не только она виновата.
Ула хмыкнула и подошла к Джемме, чтобы помочь ей снять платье. Вода в ванне ее так и манила. Кожа у нее зудела, словно на нее налип песок, — так оно и было.
— Приучайтесь к своей новой роли, милая.
— Уж и не знаю, получится ли у меня.
Роль хозяйки замка предполагала принятие непростых решений. Таких, которые порой настраивали против нее людей. Тем не менее, такова плата за умелое управление замком. Самая благородная дама ничего не стоит, если дела в ее владениях идут ни шатко, ни валко. Если в летнее время прощается леность, то в разгар зимы, когда запасы истощаются, появятся голодные рты. На Гордоне лежит охрана и защита замка, а вот ей полагается заботиться о том, чтобы кухня работала нормально и чтобы ее супруга не обкрадывали вороватые слуги, чтобы все шло своим чередом.
Именно по этой причине большинство мужчин заключали помолвки за много лет до того, как совершится обряд бракосочетания. Им нужна женщина, которую вырастили и обучили так, чтобы она могла управлять замком. Многие знатные матушки демонстрировали предполагаемым женихам своих дочерей учетные книги собственных владений, доказывая этим, что дочь обладает знаниями, необходимыми для управления поместьем.
Джемма поняла, что предвкушает возможность снова взвалить на себя все эти обязанности. Она привыкла вести дела отца и в Эмбер-Хилле тоже управляла хозяйством, пока ее брат не привез туда молодую жену. Джемма поступила правильно, передав невестке все записи и всю власть, но при этом у нее исчезла еще одна причина уезжать из дома верхом.
В дверь снова постучали. Джемма обхватила себя руками и обернулась к двери, в которую вошла Ванора. Тревога заставила ее тело покрыться мурашками. Не было ничего необычного в том, чтобы повитуха вроде Ваноры осмотрела бы ее прежде, чем она попадет на брачное ложе. Этот давний обычай практиковался для того, чтобы избавить женщин от обвинений со
— Я не смогу тебя осмотреть, пока ты держишь так руки, — заметила Ванора, взмахнув рукой. — Покажись, девушка. Ты не первая невеста, которую я осматриваю. Чем быстрее мы начнем, тем быстрее закончим.
Это было разумно, но, тем не менее, нисколько Джемму не успокоило. Ванора медленно обошла вокруг нее, внимательно осматривая с головы до ног.
— После хорошей ванны ты лэрду понравишься, — объявила Ванора, одобрительно улыбнувшись.
Ула передвинула корзины с углями так, чтобы дно ванны не обожгло Джемму. Девушка с радостью погрузилась в воду. По крайней мере, у нее появилась иллюзия, что нагота ее укрыта, хоть это укрытие и было прозрачным.
На столике у ванны выложили куски разнообразного мыла. Ощутив цветочный аромат, она протянула руку и взяла один из кусков. Он был надушен розмарином. Потянувшись за следующим, Джемма почувствовала запах вереска. Третий пряно пах гвоздикой. Выбрав именно этот, она начала мылить руку. Ула пристально наблюдала за нею, подмечая все мелочи.
После очередного стука в дверь в комнате появились две служанки. Они не считали, что их присутствие во время ее мытья может ее побеспокоить. Такое никому и в голову не пришло бы. Скрытничать могли только предатели и заговорщики, которым надо было скрывать свои проступки.
Тем не менее, Джемма успела привыкнуть к уединению. Прикусив губу, она неподвижно застыла. Ула приказала служанкам вымыть ей голову. Они осторожно занялись этим, стараясь не потревожить недавно зашитую рану на ее голове. Тем временем пришли другие служанки — на этот раз с теми платьями, которые ей пообещала Ула. Джемма закрыла глаза, но все равно вокруг нее все время слышались шаги посторонних. Волнение и возбуждение все нарастали, полностью подчинив ее. Сегодня ей казалось, что солнце склоняется к закату необычно быстро. Служанки то уходили, то появлялись снова. Они приносили подносы с едой, к которой она даже не притрагивалась, и подогретый сидр, который она едва пригубила. После примерки нарядов пришли новые женщины со швейными принадлежностями и принялись проворно переделывать те платья, которые она отобрала.
В комнате по-прежнему было тихо, и Джемма поняла, что причина общего молчания в ней самой. Прислуга еще не поняла, что она за человек. Никому не хотелось сказать что-то лишнее и вызвать неудовольствие своей новой госпожи. Джемма чувствовала, что все стремительно движется к тому моменту, когда ей придется принимать решение.
«Ты его уже приняла — и прекрасно это знаешь», — сказала она себе. Однако признание этого факта нисколько не сняло ее напряжения. Оно только усиливалось, наполняя ее тревогой все то время, пока Ула расчесывала ей волосы, так что, в конце концов, даже они засияли. Выбранное ею платье было из мягкого синего шелка с бархатной каймой. Вырез был прямоугольным, а рукава заканчивались длинными манжетами с отворотами. Посмотрев на головной убор, прилагавшийся к платью, Ула решительно покачала головой — этот фасон любила Екатерина Арагонская, его высота должна была символизировать желание заручиться благосклонностью небес.