Похищение невесты
Шрифт:
— Это честные разговоры. И разве это не ближе к Божьим заповедям, чем общее притворство, будто прикосновения не приносят удовольствия?
Рука Гордона начала двигаться по ее животу, растирая и разминая то место, которое было переполнено возбуждением.
— Попробуй убедить меня, что тебе не нравится, когда я тебя трогаю! Или лучше докажи, что ты именно та, кем я тебя считаю, и скажи правду!
Он еще раз погладил ей живот — и по ней растеклось наслаждение. Оно было глубоким и жарким, и подобных ощущений Джемма от своего тела совершенно не ожидала.
Однако это было очень приятно —
— Я вижу, что в твоих глазах светится радость, Джемма. А ты видишь, как мне нравится тебя ласкать.
Его рука скользнула ниже и легла на ее холм. Она ахнула, ощутив острое наслаждение. У нее между ног пульсировало возбуждение, ставшее почти болезненным.
— Я чую, как твое тело ждет меня.
Его пальцы проникли под ее сорочку и осторожно погладили складку ее губ. Сначала он прикасался к ней только кончиками пальцев, но она все равно вздрогнула, потому что ощущение было очень острым. Желание молнией пронзило ее тело, заставив ее беспомощно вскрикнуть. Ее пальцы смяли постель, и Гордону пришлось прижать ее другой рукой, чтобы не дать отстраниться.
— Попроси меня, Джемма! Попроси, чтобы я еще приласкал твое сладкое тело. Даю тебе слово: это становится только лучше!
— Лучше?
Ее голос стал глухим и прерывистым, но ее тело молило о том, что он ей пообещал. Ее вопрос вызвал у него белозубую улыбку, и он еще раз провел пальцами по складке между ее губ. На этот раз он погрузил два пальца в саму складку, ведя их к входу в ее лоно. Он едва коснулся ее бутона, однако все ее тело охватило жаркое пламя наслаждения.
— Да, еще лучше, малышка. Показать тебе, ради какого блаженства мужчины и женщины готовы нарушить предписания церкви?
— Да!
Ей казалось, что она умрет, если не узнает ответа. Ее сердце колотилось так сильно, что кровь гудела у нее в ушах, оглушая ее. Ее спина выгибалась, приподнимая бедра навстречу обещанному им блаженству. Она хотела этого — жаждала этого с такой силой, что не могла думать больше ни о чем. Благоразумие рассталось с ней окончательно.
— Я хочу этого, Гордон!
— Тогда ты его получишь, милая.
Она жаждала, чтобы он снова прикоснулся к ее бутону. Он стал невероятно чувствителен и мучительно пульсировал, сводя ее с ума.
— Боже, какая ты влажная!
Его жадный голос совсем охрип. Она слушала его, прекрасно понимая, что это значит. Он задрал ее сорочку и, наклонившись, припал губами к ее бутону. Его невероятно жаркие губы сомкнулись вокруг источника ее возбуждения, однако она даже не успела испугаться ожога. Он ласкал ее губами и языком и одновременно водил пальцем у входа в ее лоно. Это прикосновение сбросило ее с вершины желания в пучину экстаза. Ощущения были настолько мощными, что ей показалось, будто она разлетается на кусочки. Они ослепляли и оглушали, но Джемма все-таки услышала, как ее крик эхом отразился от потолка. Все ее мышцы напряглись в сладкой судороге. Стенки ее лона сомкнулись, и блаженство захлестнуло ее с головой.
Она осталась бессильно лежать, потеряв способность двигаться, — ее сил едва хватало на то, чтобы дышать. Ее грудь чуть приподнималась и опускалась, потому что она не в состоянии была даже сделать глубокий вдох. Гордон еще несколько мгновений
Ей совершенно не хотелось ни о чем думать. Весь тот протест, который переполнял ее, полностью исчез, сменившись тихим спокойствием, которого она уже очень давно не испытывала. У нее возникло такое чувство, будто она находится именно там, где ей следует быть.
Что было совершенно нелепо.
Однако ее тело было переполнено наслаждением, и ее руки невольно поднялись, чтобы прикоснуться к нему, потому что это казалось уместным и правильным. Его килт скользнул по нежной коже ее бедра, что заставило ее открыть глаза и посмотреть на него.
— Вы наслаждения не получили.
Он по-прежнему был полностью одет, как только она заговорила, он тут же сел и стянул с нее второй сапожок. Это заставило ее вспомнить об их ссоре. Он встал, затем повернулся и укрыл ее одеялом — так нежно и заботливо, что она совершенно растерялась.
Опять крайности. Он нежный и суровый. Пришлось признаться, что ей нравятся обе стороны его характера.
— Я не понимаю вас!
«И моей собственной реакции».
Он посмотрел на нее так, словно пытался запечатлеть в памяти каждую ее черточку. И когда он закончил свой осмотр, во взгляде его светилось удовлетворение.
— Доверия потребовать нельзя, милая. Слишком многие мужчины считают, что жены им доверяют, когда на самом деле они испытывают только страх. Напуганные отцами и священниками, они неподвижно лежат в постели и подчиняются, а на самом деле содрогаются от страха и отвращения. Такой была моя первая жена, и я дал себе клятву, что никогда не повторю этой ошибки и не уложу к себе в постель женщину, которая боится быть с мужчиной.
— У вас есть жена?
Джемма похолодела от ужаса.
— Нет. У меня была невеста, которой неприятно было быть женой, поэтому я отпустил ее в монастырь, когда она меня об этом попросила. Она говорит, что очень там счастлива, а церковь расторгла наш союз, чтобы она смогла стать невестой Христовой.
Джемма резко села на кровати. Ее глаза округлились от ужаса. Она крепко прижала к себе одеяло, чтобы скрыть свою наготу.
— Не надо так смотреть на меня, Джемма. Тебя не пороли и не ломали, убеждая, что женщины пришли в этот мир для того, чтобы ублажать мужчин, не получая при этом никакого удовольствия. Твоя страсть вполне естественна: именно такой создал тебя Бог, и именно такой я хочу тебя видеть.
— И что же это было? Какая-то непристойная проверка? Чтобы вы смогли убедиться в том, что я достаточно страстная и смогу вас удовлетворить?
Он расхохотался. Этот резкий торжествующий смех, показался ей нестерпимо высокомерным.
— Да, вот именно. Ухаживание отчасти для того и нужно, чтобы понять, что ты за женщина. Я вовсе не хочу попасть впросак, убедившись, что моей жене неприятны ласковые прикосновения, причем уже после того, как священник благословит наш брак. — Его лицо потемнело. — Один раз я уже оказался таким дураком, больше не хочу.