Похищенная грешником
Шрифт:
— Ты привыкнешь к этому. — Я смотрю на свои наручные часы и замечаю, что уже почти два часа ночи. — Черт, ты, должно быть, устала.
— Нет, — быстро отвечает Лара. — Мне пришлось провести в постели весь день. Я совсем не устала.
Прежде чем я успеваю отфильтровать свои слова, я поддразниваю ее:
— Это твой способ попросить меня составить тебе компанию? — В тот момент, когда ее глаза темнеют от страха, я быстро тянусь к ее руке снова. — Я шучу, Лара.
У меня много работы, но, несмотря ни на что, я как-нибудь
Мои пальцы обхватывают ее, и я наклоняюсь ближе. Удерживая ее взгляд в плену, я говорю:
— Тебе не нужно меня бояться. Я хочу, чтобы ты говорила со мной так, как ты говорила бы с Низой.
Ее брови хмурятся, затем она признает:
— Это трудно.
— Что трудно? — Бормочу я, сохраняя свой мягкий тон.
— Не бояться вас.
— Почему?
— Вы мужчина. Низа мне как мать.
Господи, неужели она говорит то, о чем я думаю?
Просто чтобы быть уверенным, я спрашиваю:
— Ты боишься Мурата?
— Нет, он мой охранник.
Такое чувство, что я ищу иголку в стоге сена, когда спрашиваю:
— Чем я отличаюсь от Мурата?
— Вы спасли меня, — приходит ее простой ответ, который наносит адский удар.
— Я не спасал тебя, Лара. — Я всегда был прямолинейным и никогда не лгал. Не собираясь начинать, я признаю. — Я тот, кто стрелял в тебя.
Глава 21
ЛАРА
На протяжении всего нашего сегодняшнего разговора я начала чувствовать себя более непринужденно с Габриэлем, но я изо всех сил пытаюсь донести свою точку зрения, и это расстраивает меня.
— Вы спасли меня, — повторяю я, не зная, как еще объяснить ему, какое влияние он оказал на мою жизнь.
— Ты слышала, что я только что сказал? — Он наклоняет голову. — Я тот, кто стрелял в тебя. Я почти убил тебя.
Все еще кажется неправильным спорить, но я не могу сдержать своих слов.
— Из-за того, что вы стреляли в меня меня и привезли сюда, вся моя жизнь изменилась.
— Господи, Лара. — Он смотрит на меня так, как будто я сошла с ума. — Насколько, блять, плохо было жить у Мазура, что ты воспринимаешь то, что в тебя стреляли и чуть не убили, как благословение?
Мои глаза опускаются туда, где он все еще держит меня за руку. Я не могу сдержать дрожи в голосе, когда признаюсь:
— Вы первый мужчина, который взял меня за руку.
Он мгновенно отстраняется, и я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Вы первый мужчина, который не причинил мне боли. — Все хорошие эмоции, которые я испытала с тех пор, как приехала сюда, взрываются фейерверком в моей груди. — Вы спасли меня.
Габриэль пристально смотрит на меня, и я вижу, как беспокойство искажает черты его лица.
— Когда ты говоришь о боли, что это подразумевает?
Травматические воспоминания об избиениях и порках
Однажды я пролежала без сознания целый день после избиения. Я не могла использовать свою правую руку в течение двух недель, и мои глаза были опухшими и закрытыми.
В другой раз немного кожи оторвалось вместе с порванной блузкой после того, как Тимон нанес мне пятьдесят ударов плетью за то, что я на пять минут опоздала с чаем, потому что автобус опоздал после школы. Я неделями не могла спать на спине, и так и не вернулась в школу.
Я настолько потеряна в том аду, который пережила, что вздрагиваю, когда ладонь Габриэля накрывает мою челюсть.
— Поговори со мной, Лара.
Не желая вновь переживать тот ад, через который прошла, я качаю головой и лгу:
— Наверное, я все-таки устала.
Он наклоняет голову, его пристальный взгляд встречается с моим, прежде чем сказать:
— Тогда я позволю тебе отдохнуть.
Мы встаем одновременно, и я мгновенно осознаю, как близко мы стоим друг к другу. Моя голова откидывается назад, и мой желудок делает странное сальто, когда мой взгляд останавливается на его лице.
— Может быть, однажды ты почувствуешь себя достаточно комфортно, чтобы рассказать мне, что произошло? — он спрашивает.
У меня вертится на кончике языка извиниться, но, зная, что ему не нравится, когда я так делаю, я просто киваю.
Габриэль проходит мимо меня, затем я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он покидает мою спальню, молча желая, чтобы он остался и снова спал в кресле.
Какое-то мгновение я просто стою между столом и кроватью, не зная, как переварить все, что произошло сегодня вечером.
Затем важность обрушивается, как десятифунтовый молот, воздух со свистом вырывается из моих легких. Я обхватываю себя рукой за талию и в полном шоке падаю на край кровати.
Габриэль принял меня. Более того, он был дружелюбен, понимал и даже поддерживал. Он изо всех сил старался успокоить меня.
Поднеся дрожащую руку ко рту, я закрыла глаза, и слезы покатились по моим щекам.
Он был готов дать мне свободу. Хотя я бы никогда не ушла, потому что не проживу и дня без его защиты, одна мысль о том, что он был готов дать это мне, значит гораздо больше, чем он когда-либо узнает.
Габриэль показал мне, что мужчина может быть нежным.
В его доме я узнала, что незнакомые люди могут стать семьей, а враги – спасителями. Я узнала, каково это, когда о тебе заботятся, и не думаю, что когда-нибудь смогу снова жить без этого.
Чем больше привязанности мне дарят, тем больше моя душа жаждет ее.
Мне никогда не придется уходить, и он не убьет меня.
Умиротворение, которого я раньше не испытывала, омывает меня. Я быстро вытираю слезы со своих щек и, встав, иду к двери. Улыбка блуждает по моему рту, когда я открываю ее и выхожу в коридор.