Похищенная грешником
Шрифт:
— Моя мать была пекарем. Ей это очень нравилось.
Смятение заполняет его лицо.
— Мой отец открыл для нее пекарню. Они зарабатывали на скромную жизнь. Раньше я помогал после школы, и однажды, когда я заставлял полки, пришли твои люди и хладнокровно убили их. Я видел, как умирали мои родители, и поклялся отомстить за их смерть.
Входят Виктор и Эмре, и Мазур бросает взгляд на Виктора. Его глаза мгновенно темнеют от страха.
— Похоже, ты знаешь Виктора? — Спрашиваю я.
— Все
— О, мы собираемся узнать друг друга лично по-настоящему, — посмеивается Виктор.
— Мазур, — рявкаю я, снова привлекая его внимание ко мне. — На чем я остановился? — Я на мгновение задумываюсь. — Верно. Я бы, наверное, отвоевал пекарню, но из-за тебя я вкалывал, чтобы стать главой турецкой мафии, и все для того, чтобы отомстить. В этот момент. — Я делаю шаг ближе. — Это все твоя собственная заслуга.
— Ты взял не того мужчину. — Он качает головой. — Зачем мне пекарня?
— Как только ты убедил всех владельцев продать тебе свои магазины практически за бесценок, ты все это сровнял с землей. А затем построил на этой земле торговый центр.
Я наблюдаю, как он начинает вспоминать.
— Дениз и Синем Демир. Они были трудолюбивыми людьми, просто пытались заработать на жизнь, а ты просто их, блять, убил. — Я жестом приказываю Эмре развязать Мазура, затем говорю. — После сегодняшнего вечера моей бабушке больше не придется носить черное. — Ухмыляясь, я добавляю. — Но сначала тебе нужно заплатить за ад, через который ты заставил пройти Лару.
Виктор подходит ближе, спрашивая:
— Чем я могу помочь?
— Мне нужно, чтобы он лежал на полу.
Виктор кладет руку на грудь Мазура, затем ухмыляется ему.
— Ложись.
Простым движением Виктор выбивает ноги Мазура из-под себя. Мазур падает назад, сильно ударяясь о землю, издав рычание от силы удара, за которым следует стон.
Я подхожу ближе и наступаю на его правую руку.
— Не стесняйся кричать. — Поднимая ногу, я топчу его предплечье, пока он не воет от боли. Только убедившись, что оно сломано, я отступаю назад, спрашивая. — Лара также кричала?
Господи, неужели?
Сильный гнев затуманивает мой взор, мои внутренности начинают дрожать, когда я представляю женщину, которую люблю, лежащую на холодном полу и кричащую от боли.
Развернувшись, я пинаю Мазура прямо в живот, из-за он издает мучительный стон. Я смотрю, как он пытается дышать, и это не приносит мне удовлетворения.
— Хватит, — причитает он, перекатываясь на бок и прижимая сломанную руку к груди. — Хватит.
— Я только начинал, — выдавливаю я слова сквозь стиснутые зубы.
Я жестом прошу Эмре и Виктора помочь мужчине встать на колени. Подойдя к столу у левой стены, я беру плеть с металлическими шипами.
—
— Слава Богу. Я думал, ты заставишь меня смотреть.
Издав невеселый смешок, я вручаю плеть ему.
— Не оставляй чистые участки кожи у него на спине.
Я проверяю время на своих наручных часах, когда Виктор бьет плетью по спине Мазура. Мазур начинает ползти, пытаясь отодвинуться. Вскоре его рыдания наполняют воздух, и я смотрю, как он молит о пощаде, ползая по полу, как гребаный пес, которым он и является.
Я не лгал, когда сказал, что у меня нет желания мучить людей. Я бы предпочел застрелить этого человека. Но он должен заплатить за то, что сделал с Ларой. За все страдания, которые он причинил ей.
Я помню, как она съеживалась. Как она вздрагивала. Удушающий страх в ее глазах.
Она стояла на коленях, умоляя сохранить ей жизнь.
Сколько раз она вот так умоляла Мазура?
Виктор работает до седьмого пота. К тому времени, как Мазур теряет сознание, его спина превращается в кровавое месиво.
Виктор бросает хлыст на пол.
— Теперь я готов лечь спать.
— Спасибо, — бормочу я, подходя ближе, чтобы пожать ему руку. — Не стесняйся звонить мне, когда тебе что-то понадобится.
Он поднимает подбородок, прежде чем покинуть морозильную камеру. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Эмре, который, кажется, наполовину спит, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди.
— Ты можешь идти домой, — говорю я. — Я закончу здесь.
— Я остаюсь, — бормочет он перед тем, как зевнуть. — Я принесу нам чаю.
Сразу после того, как Эмре уходит, Мазур начинает шевелиться. Я удивлен, что он приходит в себя так быстро.
Присев рядом с ним, я наклоняю голову.
— Не слишком хорошо себя чувствуешь, да?
Он стонет от боли, выгравированной глубокими морщинами на его лице.
— Вот что чувствовала Лара каждый раз, когда ты порол ее.
Поднимаясь на ноги, я вытаскиваю пулю из кармана. Я беру со стола нож и начинаю вырезать на нем его имя.
— Я слышал, тебе нравится вырезать имена своих жертв на пулях. — Я снова приседаю рядом с ним, улыбаясь. — Эта пуля для тебя.
Эмре возвращается с чаем как раз в тот момент, когда я вырезаю последнюю букву, и я улучаю момент, чтобы выпить немного, прежде чем вставить пулю в револьвер, который я взял из хранилища в моем офисе.
Мазуру каким-то образом удается встать на колени, и, откинув голову назад, он смотрит на меня. Кажется, он понял, что ему чертовски не повезло, и его время вышло. В его глазах неприкрытый страх, такой бывает, когда ты в ужасе, потому что ты понятия не имеешь, что будет после смерти.