Похищенная
Шрифт:
Я задумалась. Конечно, обстоятельная экскурсия по комплексу пришлась бы кстати; с другой стороны, лучше задобрить Уинслоу, пока я еще не наскучила ему в живом виде.
— Лучше в тренажерный зал.
Многозначительным взглядом Кармайкл дала понять, что выполнять желание Уинслоу меня никто не обязывает. Я отвела глаза, и докторша, бросив: «Хорошо», щелкнула кнопкой переговорного устройства.
Двое охранников остались в лазарете, а вот парочку, караулившую у входа, мы прихватили с собой. По пути к группе добавилось еще трое, так что в итоге меня конвоировало вдвое больше людей, чем приглядывало за Бауэр. Я бы расставила приоритеты по-другому, да только моего мнения никто не спрашивал, а самой предлагать было бесполезно. Спасибо и на том, что Кармайкл тех двоих не
Ни размерами, ни оснащенностью их тренажерный зал меня не удивил — все почти как у нас в Стоунхэйвене. В небольшом помещении уместились многофункциональный силовой комплекс, набор гантелей и штанг, боксерская груша, беговая дорожка, лыжный тренажер и «Стэйрмастер».[25] Мы кардиотренажеров в доме не держим: какая бы погода ни стояла за окном, никакие «беличьи колеса» не заменят пробежки на свежем воздухе. Что же касается степпера, то упругие ягодицы в системе ценностей оборотня занимают весьма скромное место. Судя по толстому слою пыли, у здешних охранников «Стэйрмастер» тоже почетом не пользовался.
В зале занимались трое парней. Уинслоу велел им проваливать. Один подчинился, но двое остались. Ну как же, девчонка будет тяжести поднимать — очуметь просто. Похоже, ребята давненько не выбирались в нормальный общественный спортзал…
Толком «покачаться» не удалось. Стоило мне ухватиться за штангу или гантели, как подбегал Уинслоу, и начинались вопросы — а что это я делаю, а какой вес могу взять? Это очень раздражало. Поскольку уронить ему на ногу пятидесятифунтовую железяку было бы весьма неразумно с моей стороны, пришлось перейти на беговую дорожку. Как ее программировать, я не разобралась. Уинслоу вызвался помочь, но в результате компьютер вообще завис. Похоже, его познания в технике на тренажеры не распространялись. Мне, впрочем, разминать ноги не особенно и хотелось. Сильнее было другое желание — от души что-нибудь поколотить. В дальнем углу зала отыскалось то, что доктор прописал, — боксерская груша.
Я нацепила перчатки, и зеваки придвинулись поближе — может, втайне лелея надежду, что сейчас Уинслоу получит хорошую взбучку. Подойдя к снаряду, я нанесла пробный удар. По толпе пронесся восхищенный ропот. О, да она драться хочет?! Круто! Вот если бы вместо груши была другая девица… Мечтать, как говорится, не вредно.
Первые несколько секунд я примеривалась, вспоминала правильную стойку и последовательность движений. Несколько медленных ударов. Потом быстрее. Снова замедляюсь. Хук справа. Уинслоу стоял довольно близко ко мне, и, немного скосив взгляд, мне без труда удалось представить его на месте снаряда. Бам-бам-бам — три молниеносных удара. Периферийным зрением я видела его напряженное лицо, полуоткрытый рот, блеск его глаз. Похоже, ему это нравится не меньше, чем мне. Что ж, тем лучше. Я пружинисто отскочила назад. Пауза. Вдох. Пошла! Я вогнала кулак в снаряд — раз, другой, третий, и скоро сбилась со счета…
Полчаса спустя пряди у меня на лбу слиплись от пота. Пот струился по подбородку, щипал глаза. Ни один дезодорант в мире не перебил бы его запах. Если Уинслоу и заметил вонь, то ничем этого не выдал — слишком поглощен был зрелищем. Время от времени я замечала бугорок в его джинсах, и тогда снаряду доставалось еще сильнее. Наконец я выдохлась. Удар ногой с разворота — и груша врезалась в стену. Не вытирая пота, я повернулась к Уинслоу:
— Душ.
Он указал на дверь за «Стэйрмастером».
— Там.
Я направилась к двери. Уинслоу, подозвав двоих охранников, двинулся за мной. Я резко обернулась и пронзила его взглядом. Магнат смотрел на меня, не отрываясь, губы его подрагивали от возбуждения — точь-в-точь девятиклассник, забравшийся в женскую раздевалку. Наши глаза встретились… и тут у меня в голове что-то щелкнуло. Сорвав футболку, я зашвырнула ее в угол. За ней последовал лифчик, потом джинсы, носки и, наконец, трусики. Выпрямившись; я со злостью посмотрела на Уинслоу: «Это ты хотел увидеть? Вот и отлично, пялься сколько влезет». Когда он — и все присутствующие охранники — всласть налюбовались, я развернулась и пошла в душ.
После такого даже озабоченный подросток задумался
Как только мы вышли из душевой, один из охранников передал, что звонила Кармайкл — мол, я срочно ей понадобилась. Уинслоу отконвоировал меня обратно в лазарет и удалился. Как выяснилось, серьезных осложнений пока не возникало — так, рядовой приступ судорог. Возможно, Кармайкл просто воспользовалась удобным предлогом, чтобы избавить меня от общества Уинслоу. В ее поведении об этом ничего не говорило: как и раньше, докторша то сухо отдавала команды, то сердилась на меня, неумеху. Впрочем, за два дня мы притерпелись друг к другу, и в нашем общении царила сдержанная благожелательность. Я даже прониклась к ней уважением. Не знаю, чувствовала ли Кармайкл то же самое — возможно, я упала в ее глазах, безропотно подчинившись Уинслоу, — но она по крайней мере относилась ко мне как к личности, а не как к подопытному животному.
Вечером в тюремном блоке случилось несколько происшествий. К нам явился охранник с травмой головы. Поскольку на меня никто внимания не обращал, удалось узнать обо всем в подробностях.
Охранник зашел в камеру Саванны и Рут, чтобы унести тарелки, оставшиеся после ужина. Стоило парню открыть дверь, как в голову ему полетело одно из блюд. Он пригнулся, но блюдо врезалось в стену с такой силой, что осколки фарфора вонзились ему в лицо, едва не задев левый глаз — Кармайкл с полчаса их выковыривала. Зашив самые серьезные раны, она обсудила ситуацию с Матасуми. Точнее сказать, Матасуми болтал без умолку, а докторша что-то бурчала в нужных местах, явно мечтая, чтобы ученый засунул свои теории куда подальше и дал ей спокойно работать. Видно, кроме Кармайкл и вышедшей из строя Бауэр ему не с кем было поговорить. Теоретически, конечно, оставался Уинслоу, однако у меня создалось впечатление, что серьезно его никто не воспринимал. Он существовал в несколько иной плоскости: как ценного инвестора его слушались и всячески умасливали, как полного дилетанта — не посвящали в дела комплекса.
Очевидно, в последние дни уровень паранормальной активности в тюремном блоке резко возрос. Лия — кстати, соседка Саванны — жаловалась, что кто-то постоянно опрокидывает ее бутылочки с шампунем, рвет журналы, переставляет в комнате мебель. Часто доставалось и охранникам. Проходя мимо камеры Саванны, они спотыкались буквально на ровном месте — словно что-то ударяло их по ногам. Все эти явления действовали на нервы, но реальной угрозы не представляли. Однако сегодня утром все изменилось. Охранник, доставив Рут и Саванне новый комплект одежды, слегка упрекнул девочку — та забрызгала вчерашнюю футболку кетчупом. Когда он выходил из камеры, дверь ударила его по плечу, оставив огромный синяк. По мнению Матасуми, неожиданный всплеск активности был вызван тем, что Рут и Саванна теперь жили вместе. Но ученый и не думал их разлучать, хотя эпизод с блюдом и должен был бы внушить ему серьезные опасения. Да разве можно упустить такую бесценную возможность — увидеть своими глазами, чем займутся две ведьмы, очутившись в одном помещении? И что в сравнении с этим шрамы и увечья охранников! Матасуми все разглагольствовал о том, какую «колоссальную пользу для науки» можно извлечь из ситуации. Мне показалось, что Кармайкл пробормотала под нос несколько нелестных эпитетов в его адрес. Впрочем, не уверена.