Похищенные годы
Шрифт:
– Ты мне никогда не приедаешься, Дэвид, – прошептала она в ответ.
Он снова склонился к ней. Внизу по-прежнему шли толпы людей, из радиоприемника доносился голос диктора, описывающего события дня, но Летти едва ли слышала хоть слово, когда стояла, обняв Дэвида и прижавшись своими губами к его.
– Не слишком устала? – шепотом спросил он. Она покачала головой, и, продолжая обниматься, они пошли от ярко освещенного окна в спальню, выключив по дороге радио, – и звуки внешнего мира полностью исчезли для них.
Она должна была быть счастливой. И она была бы счастливой,
Летти тогда ужасно рассердилась, упрекая Дэвида в слабости, обвиняя в том, что для него бизнес значит больше, чем она. Не слушая никаких объяснений, она замолчала, только когда заметила, как Дэвид схватился за сердце.
Начиная с того дня в апреле, она больше не заговаривала об этом. Просто не осмеливалась. Частенько лежа без сна, Летти пыталась представить, какой будет ее жизнь без Дэвида, и, в ужасе от страха, давала себе слово сделать его жизнь как можно более спокойной, клялась избегать всего, что может вызвать волнение Дэвида. Если бы это могло улучшить его состояние, Летти бы даже одобрила его возвращение к жене. Как-то раз она попыталась поделиться с ним своими мыслями, но Дэвид лишь рассмеялся в ответ, заметив, что «это» невозможно.
Даже после десяти лет они могли встречаться только по выходным. Небольшим утешением было, что так же поступают многие пары, действительно состоящие в браке. Летти по-прежнему активно занималась своей галереей, хотя со временем работа потеряла для нее свою притягательность, романтика исчезла. Деловая жизнь Дэвида ограничивалась контролем над хорошо отлаженной работой больших магазинов. Летти понимала, что большее она вряд ли сможет получить, и построила свою жизнь, основываясь на этом – она была счастлива тем, что есть.
Лето тысяча девятьсот тридцать шестого. Прошел год, но здоровье Дэвида, слава Богу, не ухудшилось, как этого боялась Летти. Она философски подходила ко всему, даже к отсутствию изменений в их совместной жизни. И ее поражало, как быстро течет время.
Кругом сплошные изменения. В январе умер король Георг, и нация погрузилась в траур. Как и большинство людей, Летти чувствовала ужасную грусть и вспоминала его речь, которую передавали все радиостанции, совпавшую с ее юбилеем. «Как я могу выразить, что творится в моем сердце? Хочу только сказать вам, мои очень дорогие люди…» Его все любили.
Эдвард VIII был популярен, красив и имел тот взгляд потерянного маленького мальчика, который немедленно находил отклик в сердцах женщин, как старых, так и молодых. Летти не была
– Помилуй Бог! Тебе сорок шесть, Летти. А ему только сорок один.
– Это имеет какое-то значение? – рассмеялась она.
Да, ей действительно сорок шесть. Она все еще худенькая, с гладкой шеей. Однако при сильном освещении уже можно заметить морщинки вокруг глаз и пряди седых волос среди коротко стриженных каштановых кудрей.
Волосы Дэвида тоже отливали сединой. К счастью, это очень шло ему, придавая вид солидного делового человека, каким он в сущности и был. Если бы он не выглядел таким изможденным…
А причиной была непрекращающаяся боль в сердце. И он снова начал курить. Хотя для мужчины пятидесяти шести лет Дэвид выглядел совсем неплохо. Глаза все еще темные и ясные, мягкая улыбка. Как же она любила его!
Генри Ламптон слабел с каждым месяцем, и страх Дэвида, что Мадж повлияет на отца при составлении завещания, только ухудшал его состояние. Летти понимала, что сейчас развод будет стоить Дэвиду всего, ради чего он так долго страдал. Она знала, что он надеется в будущем передать свою долю Крису, его единственному наследнику. И эта надежда вместе с желанием сохранить имя отца в названии фирмы стали у Дэвида почти навязчивой идеей.
В это июльское утро они лежали в кровати, наслаждаясь теплыми лучами солнца, проникающими в окно.
– А если она потребует, чтобы мы с тобой больше не встречались? – Летти поежилась, несмотря на тепло, и почувствовала, как у Дэвида напряглись мышцы.
– Не хочу об этом думать, – ответил он напряженно. – Мадж по-прежнему развлекается на стороне.
Но Летти могла представить, что наступит день, когда Мадж устанет от развлечений и захочет спокойной размеренной жизни, как это бывает со всеми людьми среднего возраста. И с ней, Летти, тоже.
Когда-нибудь Мадж почувствует себя одиноко. Не имея детей, которые могли бы принести успокоение в старости, она захочет, чтобы Дэвид был с ней. Что тогда? Откажет ли он, послав ее к черту и рискуя потерять свой бизнес, который сейчас был на подъеме? Почему-то Летти не думала, что он сможет так поступить. Дэвид уже написал завещание (страшно напугав Летти, так как оно делало его смерть более реальной), по которому все оставалось Кристоферу. До какой степени он готов защищать интересы сына? Если с Дэвидом действительно что-то случится, как они разберутся – Крис и настоящая жена Дэвида?
– Я тоже не хочу об этом думать, – сказала она громко.
Дэвид сильнее прижал ее к себе.
– Пока я держусь подальше и не раздражаю Мадж, надеюсь, все будет хорошо. Она устраивает мне скандалы из-за тебя, но я молчу, и ей скоро надоедает. Если Ламптон не изменил завещания, то после его смерти я наконец-то разберусь со всем. Не могу допустить, чтобы Мадж, использовав свою долю акций, разорила фирму. А она хочет этого – просто из присущей ей подлости.
Замолчав, он лежал, погруженный в свои мысли, но затем резко привстал и поцеловал Летти, сначала нежно, потом сильнее и сильнее.