Похититель бурбона

Райз Тиффани

Она быстро заплела свои мокрые волосы и с полотенцем в руках вышла в спальню. Дедушка сидел у окна с бутылкой и двумя стаканами перед ним.

– Мама еще не вернулась?
– спросила Тамара и подошла к окну. Мелкий дождь превратился в ливень. Дождь шел всю неделю, и Тамара не была уверена, что когда-нибудь снова увидит солнце.

– Сегодня она не приедет домой.

– Что? Почему?

Мама была так зла на нее? Это плохой знак.

– Она знает тебя, и мне нужно с тобой поговорить.
– Дедушка открыл бутылку «Красной Нити», которую принес с собой.
–

Она останется в небольшом отеле в городе. Сегодня только ты и я.

– Мы тут в безопасности? В новостях говорили о наводнении.

Он покачал головой и налил бурбона с палец в один стакан, а во второй с два пальца. Он поставил перед ней стакан с большей порцией.

– Не волнуйся об этом. Этот дом простоял больше ста лет с рекой позади. Мы простоим еще сотню.

– Как скажешь, - сказала она, сомневаясь, что доверяет его мнению так же безоговорочно, как он. Дедушка был самым богатым человеком в штате, и все знали об этом. Весь день люди подчинялись его воле - она видела это собственными глазами. Если его остановят за превышение скорости, коп посмотрит его удостоверение, усмехнется и отпустит с предупреждением. Владельцы ресторанов приносят ему выпивку на дом. Один отель в Луисвилле, в котором он остановился, выделил ему личного консьержа для постоянного обслуживания. Люди - это одно, но что-то подсказывало ей, что река не подчинится его воле так охотно. Река здесь была до дедушки и будет после него.

– У тебя был тот еще день, верно, маленькая леди?
– Он занял в два раза больше места у окна, чем она.

– С днем Рождения меня, да?

– Хочешь рассказать, что происходит между тобой и стариком Леви?

– Между мной и стариком Леви ничего не происходит.

Дедушка поднял брови и свой стакан. Он сделал глоток, и она последовала за ним, морщась. Бурбон был в их доме повсюду, но она до сих пор не понимала его вкуса. Что говорить о бурбоне, она и вкус кофе то до конца не распробовала.

– Твоя мать утверждает, что застала вас кувыркающимися в сене.

Она густо покраснела. Достаточно было того, что она говорила о Леви с матерью. Если бы у нее была лопата, она бы прямо сейчас вырыла себе могилу.

– Там было сено, но мы не кувыркались, - ответила она.
– Я попросила его поцеловать меня в мой день рождения, и он поцеловал меня в мой день рождения. Завтра не мой день рождения, значит, завтра он не будет меня целовать.

– Ты расстроена из-за этого.

Она пожала плечами и откинулась на спину, ее руки вцепились в подушку. Когда она выдохнула через нос, окно превратилось в облачко.

– Он тебе нравится?
– спросил ее дедушка. Он протянул руку и ущипнул ее за палец. Насколько он пьян? Очень, как полагала она. Очень, очень.
– Тамара, ответь мне?

Она рассмеялась от щипка.
– Да, он мне нравится.

– Как сильно он тебе нравится?

– Не знаю. Сильно?
– Она, наконец, посмотрела дедушке в глаза. Он улыбался, но от улыбки ей не становилось лучше. Это была самая последняя тема для беседы, которую она хотела обсуждать с дедушкой.

– Сильно, да?
–

дедушка откинулся на спину и скинул ботинки. Они приземлились на маленький розовый коврик возле ее кресла-качалки и оставили на нем пятно. Ей было все равно. Ее так тошнило от розового цвета, что она была готова сжечь дом, лишь бы избавиться от него.

– Сильно. Даже больше того, что бы то ни было.

– Я заметил, как вы с ним разговаривали.

– Только разговаривали.

– Он обожает тебя.

– Нет. Он груб со мной. Он говорит, что я ленивая, и заставляет вычищать навоз из стойла, и говорит, что я избалованная. Он называет меня Ржавой. Даже не помню, чтобы он называл меня по имени.

– Я называл твою бабушку Злючкой, потому что она была самой упрямой женщиной, которую я когда-либо встречал. Сводила меня с ума, когда была помоложе. Я не мог оторвать от нее рук.

– Дедушка, серьезно. Я не хочу ничего слышать об этом, ни сейчас, никогда.

– Ты достаточно взрослая, чтобы слушать о вещах, которые не хочешь слышать.

– И, тем не менее, я не хочу об этом слушать.

Он вздохнул и кивнул.

– Ты превратилась в такую красивую девушку, - сказал он.
– Я удивлен, что Леви единственный парень, с которым у нас проблемы из-за тебя.

– Вы отправили меня в женскую школу, помните?

– Это хорошая школа.

– Это женская школа, - повторила она.

– Я ходил в школу для мальчиков, Мейллесбург Милитари. Лучшая школа в штате.

– Здорово. Можно меня туда перевести?

– И ты удивляешься, почему мы стараемся следить за тобой, - ответил он, улыбаясь ей.- Может, нам стоит внимательнее следить за тобой.

– Мама злится только потому, что она без причины ненавидит Леви.

– У нее есть причина.

– Я знаю, что он старше меня, но не так уж и намного. И он хорошо обращается с лошадьми. Мама сказала, или я позволю ей уволить Леви, или она отдаст Кермита на живодерню. Я не могу жить без Леви. Я не могу жить без Кермита. Она пытается убить меня?

– Ты не умрешь без Леви.

– Может, и не умру, - ответила она. Она могла. Происходило что-то странное.
– Все равно, я не понимаю, почему мама ненавидит его, хотя, думаю, она всех ненавидит.

Дедушка снова вздохнул. Она учуяла аромат сигар и бурбона в этом вздохе. Ей захотелось открыть окно.

– Есть кое-что, чего ты не знаешь о Леви и должна узнать. Давным-давно мать Леви работала на меня. Она прибиралась в офисах «Красной Нити».

– Она была дворником?

– Уборщицей.

Тамара ощутила укол жалости к Леви. Быть сыном уборщицы, должно быть, было нелегко. Она знала, что его мама уже умерла, но он никогда не говорил, что она работала на дедушку.
– Мама ненавидит его, потому что его мать работала уборщицей?

– Тамара, милая, его мать была чернокожей. Ты не знала?

Тамара прищурилась на дедушку.

– Что?

– Именно.

– Но он…

– Он светлокожий. Но он не белый.

Не существовало слова, чтобы описать шок Тамары.

– Но как…