Похититель бурбона
Шрифт:
Глава 7
Все тело Тамары, все ее естество, испытало ужас, когда пропитанный бурбоном рот дедушки накрыл ее губы. Она попыталась вырваться из его рук, но он обхватил ее за плечи, не позволяя сдвинуться с места. Из ее горла вырвался звук, похожий на визг шин, и крик, который невозможно было сдерживать.
Его губы ощущались огромными, словно он мог поглотить ее одним движением, если бы захотел. Его щетина больно царапала ее лицо, которое зудело, как ядовитый плющ. Наступила паника. Тамара отбивалась и извивалась в его руках,
Затем она ощутила свои ноги, как они скользят по полу и по ковру у ее кровати. Они перемещались не по ее воле. Рывками дедушка перетащил ее на кровать.
– Успокойся, девочка, - сказал он, успокаивая ее, словно дикого пони.
– Успокойся. Я не сделаю тебе больно.
Но он уже делал больно. Что бы он не сделал или сказал причинило бы боль.
Она попыталась вырвать руки из его хватки, но он просто усилил свой захват. Он так сильно сжимал, что, казалось, будто перекрывает кровоток в ее плечах. Ее тело обмякло, как у мертвеца. Если он отпустит ее, она могла бы убежать. Но, несмотря на его возраст, он был по-прежнему силен, как жеребец.
– Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не надо… - эти слова она повторяла, как магическое заклинание, но они не произвели на него никакого эффекта. Он поднял ее на ноги со всей учтивостью и мягкостью, с которой бросал мешки с кормом для лошадей в багажник своего грузовика, и толкнул Тамару на кровать. Одной рукой он прижал ее руки к подушкам; свободной рукой он расстегнул пряжку ремня.
– Тамара, ты должна успокоиться, - сказал он своим самым дедушкиным тоном - упрекающим и слегка раздраженным. Когда Тамара была маленькой, ее ужалила пчела, она кричала так сильно, что все подумали, будто она умирает. Тогда он говорил точно таким же тоном, чтобы успокоить ее истерику. – Если продолжишь сопротивляться, сделаешь себе только хуже. Успокойся, и, обещаю, я закончу быстро.
– Пожалуйста, не делай этого. Я не хочу.
– Нет, хочешь, детка.
– Он кивнул, но все же оседлал ее бедра и сел на них, чтобы обездвижить пинающие ноги.
– Ты сказала, что хочешь.
– Я больше не хочу, – едва вымолвила она, ее душили слезы. Она слышала собственный голос, он казался ей странным и чужим. Она не помнила, чтобы так кричала, никогда не слышала, чтобы так плакала, не помнила, чтобы молилась каждому Богу и Богине, в которых верила, какая бы то ни была вера, чтобы те спасли ее от происходящего.
– Пожалуйста… - Она боролась и извивалась. Слезы текли по ее лицу, липкие и горячие.
– Мы сделаем это только пару раз.
– Он провел рукой по ее волосам, ласково, игнорируя ее сопротивление, игнорируя ее боль.
– Я могу выйти замуж за кого-нибудь. Я могу найти кого-то. Я сразу же забеременею. Клянусь Богом, я забеременею. – Может, ей удастся отговорить его. Она выйдет за любого мужчину прямо сейчас, чтобы избежать этого момента, сбежать от этого человека.
– Это буду я, ангел. Это должен быть я. Но как только ты забеременеешь, мы выдадим тебя замуж и купим тебе красивый дом. И ты получишь все, что захочешь. Звучит неплохо, верно? И тебе больше не придется жить с мамой. Я уверен, тебе это понравится. Ты даже сможешь выйти за Леви, и мама не будет злиться.
– Он усмехнулся, будто пошутил. Пошутил.
Где-то внутри Тамары, где-то глубоко внутри, что-то щелкнуло. Или не щелкнуло. Может, хлопнуло. Переключатель щелкнул.
Что-то взорвалось.
…Тебе лучше поверить, если ты не возьмешься за ум и будешь делать то, что говорит тебе дедушка. Иначе, ты окажешься ни с чем. Я не позволю тебе все испортить, не после того, чем я пожертвовала.
Пришло время занять место в этой семье. Твоя мама думает, что ты слишком много о себе возомнила. Она велела сбить с тебя спесь.
Вот почему мама ушла и не вернулась. Вот почему. Потому что мама продала ее, продала собственному дедушке. Продала ее тело ему в обмен на «Красную нить». Ее мать… эта трусиха, эта сука, уехала, оставила ее одну с ним, чтобы ей не пришлось слышать крики своей дочери. И ее дедушка, этот мерзкий кусок дерьма, собирался насиловать ее, пока она не залетит, тогда он выдаст ее за другого. Он так отчаянно хотел мальчика, что собирался обрюхатить ее. Он бы трахал ее пока она не забеременеет. Если первым ребенком будет девочка, он будет трахать ее снова и снова и снова. Все ради его грязного королевства. Если бы она могла, то сгорела бы дотла прямо здесь и сейчас. Она хотела огня, огня повсюду. Она хотела, чтобы дедушка горел в аду, а мать горела рядом с ним, чтобы сгорел дом, забирая с собой «Красную нить».
Тамара толкала дедушку в грудь так сильно, как могла. Затем она что-то увидела.
Коричневая вода просачивалась под дверью. Она заметила ее первой. Ее дедушка был слишком занят, расстегивая штаны, чтобы что-то замечать. Но когда он повернул голову, он тоже ее заметил.
– Какого черта?
– сказал он, его брови нахмурились от непонимания и смятения. На секунду он посмотрел в другом направлении. На секунду его разум не был сосредоточен на ней и над тем, что он делал. На секунду вода, хлещущая в комнату, была важнее, чем что-либо другое, даже это.
В этой секунде Тамара и нуждалась.
Свободной рукой она схватила лампу на прикроватной тумбочке и разбила ее о его голову. Он закричал, и кровь хлынула из его виска. В оцепенении он рухнул на бок, прижимая ладонь к кровоточащей ране, матерясь и моргая, и Тамара вывернулась из-под его туловища. В отчаянии она оглядывалась в поисках оружия, сгодилось бы все что угодно, и увидела тяжелый серебряный подсвечник на шкафу. Она спрыгнула с кровати и два дюйма воды окружили ее лодыжки. Два дюйма, и она быстро прибывала. Подсвечник был тяжелым и квадратным, в стиле арт-деко, подарок от бабушки, и когда она обрушила его на голову дедушки, мужчина издал ужасный мягкий звук. Он не двигался, не шевелился, ни одной мышцей.
Порыв ветра коснулся ее тела, поднимая вверх волосы. Ледяной ветер, словно зиме кто-то открыл дверь и впустил.
Тамара стояла там и хохотала. Две недели назад она ходила на пижамную вечеринку, и они играли в Улику. Мисс Скарлет в спальне с подсвечником…
С торца дома послышались звуки, вытягивая ее из оцепенения, - что-то падало, что-то еще трещало и дерево раскалывалось, будто дверь слетала с петель. Сейчас в доме воды было почти на фут, грязной, вонючей и ледяной. Осколки разбитой лампы покрывали постель словно блестки. На подоконнике стояла бутылка «Красной Нити». Тамара взяла ее и разбила о стену. Лента на горлышке упала в воду. Она выудила ее и обхватила руку дедушки, обвязывая нить вокруг указательного пальца. Он застонал и Тамара ахнула. Вода уже достигала колен.