Похититель невест
Шрифт:
– Вот именно! – откликнулся Сенет. – С какой стати? Ведь Джастин не такой человек, чтобы с чистой совестью развлекаться с другой женщиной, когда его собственная жена кричит от боли. Разве не так?
– Так, – твердо ответил ему Джон. – Он не такой.
– Даже если ему и хотелось позабавиться с леди Эвелиной, он ни за что не выбрал бы для этого такое неподходящее время, – согласился с ним Кейн. – Если бы он соображал, что делает, он бы, разумеется, услышал, как леди Изабель зовет его.
– Сэр Джастин не раз доказывал нам, что он – человек чести, – упрямо повторил Сенет. – Ведь он избавил Изабель от жестокого обращения моего
– Мы все с ним ездили, – возразил ему Эрик. – Мы все рисковали.
– Верно, – подтвердил Сенет. – Но ведь никто из вас не отправился за мной только ради своей любимой жены, как сэр Джастин. Он поступил так лишь ради Изабель. Неужели же у кого-нибудь из вас хватит духу заявить, что он не любит ее?
Эрик молча отвел глаза.
– Я не могу так легко отплатить ему черной неблагодарностью, – тихо проговорил Сенет. – Если бы он не приехал за мной, я и поныне жил бы как в аду. Но вот я стою, как равный, рядом с друзьями, которые у меня появились благодаря ему и которых я научился любить и уважать. Моя жизнь изменилась благодаря сэру Джастину Болдвину. – Он вынул из ножен кинжал и поднес его к свету. – Человек, который долгие часы трудится, чтобы подарить нам сделанное собственными руками оружие, тогда как спокойно может вообще не думать о нашем существовании, – это человек с доброй душой и горячим, любящим сердцем. Мне безразлично, что ничто человеческое ему не чуждо, и грех в том числе; если он пал с высот, на которые мы его вознесли, если он нарушил обеты, которыми обменялся с моей сестрой, я все равно не покину сэра Джастина тем более, когда коварная шлюха, которая волею судьбы доводится мне двоюродной сестрой, затевает против него грязный заговор. Не только против него – но и против Изабель и всех нас.
– И я! – воскликнул Джон, выходя вперед. – Я тоже остаюсь в Тальваре с сэром Джастином.
– И я! – сказал Кейн.
– И я, – добавил Ральф, обнимая за плечи младшего братишку. – И Недди – тоже.
– Верно, – подтвердил Недди. – Нам надо избавиться от леди Эвелины. – Он пристально посмотрел на Эрика. – Мы должны сделать это все вместе.
– Дурачье! – нахмурившись, ответил им Эрик. – Ладно, я останусь, но только чтобы убедиться, что с леди Изабель ничего плохого не случится. Совершенно ясно, леди Эвелина задумала окрутить сэра Джастина, и я боюсь, она не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от леди Изабель. Эта красотка способна на все!
Сенет хлопнул друга по плечу, а затем крепко обнял его.
– Неважно, почему ты решил остаться, Эрик, главное – что ты остаешься и согласен с нами.
– Недди прав, – сказал Кейн, выходя вперед. Теперь ребята стояли кружком. – Мы должны придумать, как нам избавиться от леди Эвелины. Это будет очень трудно, но я уверен, мы найдем способ. В таком деле надо действовать не спеша, если хочешь достигнуть цели.
Глава двадцатая
– Пойдем, Джастин. Наступает вечер, а ты сидишь тут с самого полудня. Пойдем, уже темнеет.
– Все в порядке, Хьюго, – ответил Джастин. – Я просто хочу побыть один.
Подобрав
– Ее не вернуть, – тихо проговорил Хьюго, положив широкую ладонь на затылок Джастина. – Этот месяц она пробыла у Господа нашего и на грешную землю уже никогда не вернется. Ты должен смириться.
– Я смирился…
– Что же тогда так терзает тебя? Не можешь же ты до сих пор винить себя в гибели малышки. Ведь вы с Изабель были тяжело больны. Никому из вас не дано изменить предначертанное Господом, как не может изменить уготованную ему судьбу никто в нашем мире.
– Знаю… – Джастин порывисто вздохнул, стирая со щеки одну-единственную слезинку. Он смертельно устал плакать, однако при мысли о крошечной беззащитной девочке, показавшейся ему такой хорошенькой, слезы то и дело подступали к глазам. Казалось, источник соленой влаги никогда не иссякнет в его сердце. Его дитя… Его дочь… О, если бы она выжила!..
– Разве это не благословение Божье, что болезнь не причинила вам большего вреда? – спросил Хьюго, обнимая Джастина за плечи. – Ведь и ты мог погибнуть – или Изабель. Да и остальные в Тальваре могли заразиться и умереть.
Джастин содрогнулся.
– Слава Создателю, что он не допустил ничего такого.
– В таком случае тебе лучше подумать, как хорошо, что вы остались в живых, а не оплакивать более потерю ребенка.
– Попробую, – ответил Джастин и бессильно уронил голову на колени. – Я готов отдать все на свете, лишь бы вернуть тот день. Даже если бы я не смог уберечь мою малышку, я постарался бы сдержаться и не наговорить того, что сказал Изабель.
– Так вот что тебя терзает? – воскликнул Хьюго. – Но ты же знаешь, что Изабель ни в чем тебя не винит.
– Да, брат, ты прав. Она обходится со мной, как и прежде, хотя, наверное, ей больше пристало бы осыпать меня проклятиями. Если бы я не был с ней так недопустимо груб, если бы хоть попытался опровергнуть ее предположения, она бы не заболела так тяжело… – Подняв голову, Джастин потер глаза, разъедаемые жгучими слезами.
Хьюго глубоко вздохнул и похлопал Джастина по спине.
– Ну, братец, теперь ты вообразил себя Создателем. Я уверен, досадная размолвка с Изабель не имеет никакого отношения к тому, что стряслось. Если ты обидел свою достойную супругу, тебе надлежит просить у нее прощения, тогда ты и сам простишь себя. Вам с Изабель следует жить вместе, продолжать наслаждаться жизнью, которую Господь даровал вам. Месяц – достаточно долгий срок. Пора осушить слезы. Остерегайся впасть в грех гордыни, брат.
– Истинная правда, – согласился Джастин, глубоко вздыхая, и устремил взор на расстилавшуюся под ними долину. Помолчав, он спокойно добавил: – Я просто дурак, Хьюго. Дурак, каким был всегда.
– Нет, не всегда, – поправил его Хьюго. – Только время от времени. Такое случается со всеми. Не поддавайся искушению, не считай себя намного лучше или намного хуже ближнего твоего, Джастин. Все мы грешники, и все мы полагаемся лишь на милосердие Божье. Ну, пойдем. – Хьюго поднялся на ноги. – Пора возвращаться в замок – близится час вечерней трапезы. Ты поговоришь с Изабель, попросишь у нее прощения, и все беды останутся в прошлом.