Поход клюнутого
Шрифт:
– ...а потом гляжу вниз и вижу у себя это самое... – Бинго руками обозначил ударный бюст, – и платье красное с разрезом от бедра, и вся фигня... а точнее, всей фигни отсутствие [14] . Фух, надо как-то лечиться, что ли. А то уже без пяти минут владетельный сеньор, коему спать положено сутками, просыпаясь только на пожрательство, а тут веки смежить боишься.
– Владетельным сеньорам спать как раз недосуг, – успокоил Торгрим. – Им думать надо об обустройстве владений, где чего приткнуть, кого для острастки повесить и
14
Страшно даже представить, что взамен доставшегося Бингхаму сна о выходе на Каннском фестивале отхватила Сальма Хайек.
– Это я буду. Я вообще по жизни очень осторожный и наблюдательный. Ты мои штаны не видал?
– Они на тебе.
– Да? А, точно. Платье это засело, будь оно неладно... и прочее. – Бинго пощупал твердую грудную мышцу. – Вот странно, мне б радоваться, такое обнаруживши, а душа вжик – и в пятки. Пожрать надо, вот чего. От любой беды помогает.
К каше подали обычный моряцкий набор – сухари, полоски солонины, прикопченные рыбешки; взамен пива или иных напитков капитан предложил довольствоваться травяным отваром.
– Пиво есть на борту, и, как мост пройдем, по кружечке на брата выдам, – пояснил он вытянувшейся Бингхамовой физиономии. – Но тролли – они этот запах издаля чуют, он их дурит, как кошек настойка валерианова корня, так что ни-ни, пока с ним не разбежимся.
– Не слыхал, – нахмурился Бинго. – В наших-то краях тролли нередко случаются – и скальные, и ледовые, и болотные порою, так они, конечно, от пива никогда не отказывались, но чтоб дурило их? Куда дурнее-то?
– Ну, не дурит, а бесит.
– А вот такого вовсе не видал. Иной раз тролля только тогда и отличишь от скалы, когда под ним ночь переночуешь и поутру костерок разведешь, чтоб согреться, – тут-то он на тебя и чихнет. Одного такого я как-то полдня метелил, удар отрабатывая, так его, сяк его, за дерево принявши, и только к вечеру вдруг слышу сверху, как из дупла: «Ты чего?..» Давай-ка плеснем на этого вашего, чтоб знать, каково оно!
– Это без меня, без корабля и без команды... – Капитан сурово указал на берег. – Если храбрый такой, я тебя высажу в виду моста, полив пивом вдогонку, тут-то и познаешь, каков бешеный тролль.
– Где уж мне храбрым быть. Давай дварфа польем!
Торгрим, поглощающий рядом кашу, тщательно облизал ложку и смачно зарядил ею Бингхаму в лоб – да так, что древесина затрещала. Бинго ойкнул и понятливо погрузил нос в кружку.
– Мы, капитан, будем готовы, но и вы не расслабляйтесь, – напомнил дварф. – Кто их знает, этих троллей... Вот он вроде бы знает, да не таких каких-то. Лично я кольчугу надену, ибо горный плейт не для всякой мелочной нужды, но даже и в одной кольчуге, выпавши за борт, ко дну пойду камнем. Так что вытаскивать, случись что, твоей команде.
– Вы не оплошайте, и мы не подведем.
– А пиво? – напомнил Бинго жалобно.
– После моста, сказано же.
– Я понадеялся, что ты забыл. Ладно,
– Не нужно его бить. Тролль там живет, сколько я хожу по реке, и каждый раз малым откупом дело обходится. Но рассказывают, что иной раз то ли откуп ему не тот дают, то ли какая блоха его кусает, приходит в невероятную ярость, и тут уж счастье тому, кто хорошо подготовился.
– Не вижу в том никакого счастья, даже если год на подготовку отпустите. Можно мне добавочки? Кашка у вас пресновата, но лучше скверная каша, чем добрые тумаки.
– Не набивай пузо, – строго упредил Торгрим и отобрал у гоблина миску. – Когда бой на носу, брюхо отягощать отнюдь не следует. Вот минуем тролля... Кого я дурю? Капитану-то позволительно надеяться, все же тридцать лет опыта. Но мы ж знаем, что на тебя не только тролль, но и сам мост обвалится.
– Не на меня, а на тебя. – Бинго проводил миску взглядом побитой собаки. – Потому и надо сожрать всю кашу без остатка, что никакого послетроллия уже запросто может не быть.
– Ты глас-то понизь, не пугай народ.
– Пуганые живут дольше.
– А вон меж тем и мост! – прикрикнул с мостика капитан. – По местам стоять! Палубу очистить, мешок на середину, а вы, герои, снаряжайтесь шустрее. Резких движений не делать, ртов никому не открывать и вообще не вступать с троллем ни в какое общение.
– А общение-то чем вредно? – возмутился Бинго. – Сиди ты под мостом век за веком, неужели не хотел бы хоть иногда узнавать новости?
– Плевать мне, чего это чудище хочет, – подношение ему выставим, и довольно с него. А вот чего я не хочу ни в каком виде, так это чтоб он мне тут сел посреди палубы и начал разговоры разговаривать.
– Сам подумай, плохо ли? Я вот слыхал, что сыны Рего, известные мореходы, на своих баркентинах держат всякую живность – кошек, попугаев и малых бабизян. Вроде как потешают они, а случись голод – и сожрать можно. Тут же целый тролль! Да тебя с ним, хоть сто лет проживи, никто на абордаж прихватить не посмеет.
– Меня на Серебрянке и так никто не прихватывает, а в открытое море выходить я и сам остерегусь, хоть с троллем, хоть с самим Стремгодом на борту.
– Надевай доспех! – напомнил Торгрим и пихнул гоблину в руки его панцирь. – Случись что, биться нам с тобой, на матросню надежды мало.
– Может, проще сразу на берег списаться? Пусть без нас пройдут, а мы потом опять погрузимся.
– Так оно, может статься, и было бы надежнее. Но капитану я уже обещал, что подопрем, да и что же, при каждой перемене ветра так дергаться? Брось уже дрожать, опасность надо встречать спокойно и во всеоружии.
– Опасность встречать вообще не следует. Она не Новый год и не любимая тетушка.
Мост тем временем приближался – старинный, полуобваленный, заросший ползучей зеленью по всей длине. В медленно наваливающихся сумерках разглядеть его в подробностях было сложно, но торчащие тут и там обломки настила и покосившиеся несущие бревна и сквозной десятифутовый пролом по самой середке ясно давали понять, что по прямому назначению мост давно не использовался. Да и как бы иначе парусные корабли проходили?