Походные письма 1877 года
Шрифт:
50-70-годы XIX в. характеризовались бурной политической жизнью в Балканском регионе, что было связано с усилением национально-освободительных процессов и стремлением балканских народов к политической независимости. Образование Румынии, создание Балканского союза, восстание греческого населения О.Крит, движение за независимость болгарской церкви, восстание в Боснии и Герцеговине в 1875 г., в Болгарии в 1876 г.
– Игнатьеву приходилось вести сложные дипломатические переговоры в связи с этими событиями, организовывать помощь населению и беженцам. Он неоднократно выступал в поддержку требований борющихся за свою независимость народов. Однако ввиду противодействия европейских держав и осторожной политики российского МИД его инициативы не реализовывались.
Крупной дипломатической победой Игнатьева явилось решение Константинопольской конференции послов европейских держав (декабрь 1876 январь 1877 г.). Конференция потребовала от Порты предоставления
В первый период русско-турецкой войны - до начала сентября 1877 г. Игнатьев находился в императорской Главной квартире (ставке), дислоцировавшейся вначале в Румынии, а после перехода в середине июня русскими войсками Дуная - в Болгарии. Русское командование ожидало, что Турция, ввиду превосходства России в военной силе, не сможет долго сопротивляться и обратится с просьбой о мире еще до наступления осени. Игнатьев был вызван в Главную квартиру для подготовки и проведения переговоров о мире. Однако вопреки ожиданиям после первоначальных успехов русские встретили неожиданное сопротивление турок, сумевших перебросить в Болгарию крупные силы из западных провинций. Неудачные штурмы крепости Плевна в июле и августе опрокинули первоначальные планы. Война затягивалась, и русскому командованию уже пришлось думать о ее завершении на более или менее почетных условиях, но менее выгодных.
Находясь более трех месяцев в императорской Главной квартире, Игнатьев, помимо дежурств при императоре, не имел других определенных занятий. Он выполнял отдельные поручения: вел переговоры с различными иностранными делегациями, беседовал с дипломатическими агентами европейских держав, встречался с иностранными корреспондентами. Его кипучая, жаждавшая деятельности натура не могла мириться с невостребованностью, пассивностью существования, тем более, когда рядом развертывалась драма войны. Однако Игнатьев, похоже, не стремился к участию в военных действиях, он не имел никакого военного опыта, тем более в командовании крупными боевыми соединениями. Мелькнувшая было у Д. А. Милютина мысль поручить Игнатьеву дивизию или корпус осталась нереализованной.
Игнатьев имел много времени для наблюдений и размышлений, тем более, что он, будучи в центре событий, располагал сведениями о ходе военных действий на различных участках фронта. Как хорошо знакомому с историей различных военных кампаний, к тому же знавшему местные условия, ему с особой ясностью были видны стратегические и тактические ошибки командования, благодаря которым план "молниеносной" войны - быстрого похода на Константинополь и разгрома турок был сорван. Затягивание войны делало пребывание Игнатьева в армии бесцельным, к тому же ухудшившееся после тяжелой болезни состояние здоровья побудило его вернуться в начале сентября в Россию. Но через два месяца он вновь был вызван в Главную квартиру.
К началу зимы положение на балканском театре военных действий изменилось в пользу русских. Осада Плевны, измученный гарнизон которой терял последние силы, близилась к концу. Горные проходы Балкан удалось отстоять от турок. Армия готовилась к переходу через Балканы, и на ее пути не было сколько-нибудь значительных сил противника. Командование Действующей армии, ожидая обращения турок о мирных переговорах, решило разработать условия мира и сообщить их главам союзных держав - Германии и Австро-Венгрии. Для этого требовались опытные дипломаты. В середине ноября Игнатьев вновь приехал в Болгарию. Он был свидетелем падения Плевны, о чем красочно рассказал в письмах к жене.
Составив краткие наброски условий мира и получив одобрение Александра II, Игнатьев в начале декабря вернулся в Россию, где работал над более подробным проектом текста мирного договора. Написанный им документ по своему содержанию отличался от решений Константинопольской конференции. Военные победы окрылили командование. Основными статьями предварительного проекта явились решения о предоставлении независимости Сербии, Черногории и Румынии, а также создание Болгарского княжества на условиях политической автономии. Административная автономия, предполагалась и для Боснии и Герцеговины. В проекте договора отчетливо просматривалась мысль о том, что балканские государства должны обладать не только политической, но и экономической независимостью, дававшей им возможность противостоять австрийской экономической экспансии. Составленный Игнатьевым проект был в начале января обсужден на совещании у царя и одобрен, впоследствии он лег в основу Сан-Стефанского мирного договора. И хотя Берлинский конгресс, состоявшийся в июне 1878 г., пересмотрел и урезал ряд важных решений, принятых в Сан-Стефано, все же он вынужден был согласиться с образованием на Балканах независимых Сербии, Черногории и Румынии, а также Болгарского княжества (Северной Болгарии). Южная Болгария получила административную автономию. В 1885 г. обе части разделенной Болгарии соединились.
Берлинский
Александр III, благоволивший к Игнатьеву, вернул его на государственную службу, назначив сначала министром государственных имуществ, а затем министром внутренних дел. Однако на последней должности Игнатьев пробыл недолго: император не одобрил его план созыва совещательного Земского собора.
С 1882 г. Игнатьев хотя и занимал почетную должность члена Государственного совета, но фактически был отстранен от государственной службы. Он отдался общественной деятельности, среди которой следует отметить его пребывание на посту председателя Петербургского славянского благотворительного общества. Он много работал над своими воспоминаниями, большая часть которых увидела свет уже после его смерти в 1908 г.* Период пребывания Игнатьева на посту посла в Константинополе и его деятельность во время Восточного кризиса 1875-1878 гт. освещены в них достаточно полно. Однако пребывание Игнатьева в 1877 г. в Болгарии во время войны не нашло отражения в мемуарах дипломата. Этот пробел восполняется письмами Игнатьева к жене, в которых он обстоятельно рассказывает обо всем, что видел и о чем размышлял. Эти письма по сути являются дневником дипломата, так как содержат подневную летопись событий - рассказы о боевых действиях, о жизни императорской Главной квартиры, о разговорах с собеседниками. В них выражены мысли и чувства автора, тосковавшего вдали от семьи, любимых и близких. Игнатьев сам называет свои письма дневником. Возможно, он имел в виду использовать их впоследствии для написания воспоминаний или опубликования в каком-нибудь ином виде, что нередко тогда практиковалось. Например, широко известный исследователям дневник генерала М.А.Газенкампфа, пребывавшего во время войны в Главной квартире Действующей армии, не являлся дневником в подлинном смысле слова, а представлял собой извлечения из писем автора к жене, пополненные служебными документами (Газенкампф М. Мой дневник. 1877-1878 гг. СПб., 1908. С. 1).
Глубокая содержательность и информативность писем Игнатьева, таким образом, может объясняться не только его стремлением подробно рассказать родным о ходе военных действий и всем, с ними связанном, но и намерением использовать письма позднее. Неизвестно, при жизни ли Игнатьева или уже после его смерти с писем была снята копия, возможно, с целью подготовки к печати. Однако они не были изданы. Можно предположить два варианта объяснений: большинство мемуаров Игнатьева было издано в период первой мировой войны, и до издания писем просто не могла дойти очередь, помешали революционные события. С другой стороны, следует обратить внимание на острую критическую настроенность автора, множество содержащихся в письмах обвинений в адрес военного командования, досадные замечания в связи с действиями лиц императорской фамилии, хотя в целом Игнатьев относился к ней с большим пиететом. Дипломат, человек весьма эмоциональный, не мог сдерживать своего негодования при виде безответственности и пассивности главнокомандующего и его штаба, множества ошибочных военных решений, бесполезной траты людских резервов и многих других просчетов. Вряд ли опубликование таких писем приветствовалось бы российскими национал-консервативными кругами.
Следует отметить, что Игнатьев по силе своих возможностей пытался как-то изменить существующее положение, он излагал свои соображения императору, ряду государственных и военных деятелей - Милютину, главнокомандующему вел. князю Николаю Николаевичу, начальнику штаба армии А. А. Непокойчицкому и другим. Но его предложения выслушивались и, за редким исключением, не принимались. Отводил душу он в письмах к жене, глубоко ему преданной и разделявшей его взгляды. День ото дня письма принимали все более критический характер, а оптимизм, наполнявший их в начале войны, сменялся пессимизмом и отчаянием. Это заставляло Игнатьева опасаться, чтобы письма не попали в чужие руки. Он неоднократно указывал жене на опасность, грозившую ему в случае, если содержание писем сделается известным (ведь почта нередко перлюстрировалась). Игнатьев старался поэтому отправлять письма с фельдъегерской почтой; и отсюда то, казалось бы, излишнее внимание, которое он уделял своевременной доставке писем.