Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица
Шрифт:
Генералиссимус подозрительно посмотрел на Жукова, взял папиросу, разломал ее, забил трубку табаком, и, прикуривая, поинтересовался:
— А как там дела на Западном фронте?
— На каком фронте? — удивился Жуков.
— Ах, да… — задумчиво произнес главнокомандующий. — А как там чувствует себя господин Штирлиц? То есть, я хотел сказать, товарищ Исаев?
— Он много работает, — сказал Жуков сдавленным голосом.
— Это харошо… У меня для нэго есть новое задание.
А за окном стояла весна и рота красноармейцев.
ГЛАВА 1.
— Господин Штирлиц!
— Да, фрау Заурих!
— Посмотрите на этот первый весенний цветочек!
— Послушайте, фрау, бросьте, бросьте…
— Зря вы так. Посмотрите! Какая прелесть!
— Гадость!
— А вам бы все тушенку, да водку!
— Да, где она — тушенка? В этой проклятой Германии не то, что тушенки — сала невозможно достать, — пробурчал Штирлиц, прищурившись от яркого весеннего солнца. — Кстати, дорогушечка, вы не могли бы достать хотя бы пару ящичков? Уж, больно есть хочется!
— Да где уж мне!
— Да, сейчас весна сорок пятого, а не осень сорок первого…
Штирлиц повторно прищурил глаза, посмотрел на небо так, как будто видел его в последний раз и, одевая перчатки, резко сказал:
— Хватит, поехали!
— Как жаль! А здесь так хорошо и красиво, — уныло пролепетала фрау Заурих и покорно пошла за Штирлицем.
— Красиво там, где есть тушенка, — пробурчал штандартенфюрер. — А есть она только в «Трех поросятах»…
— В «Трех поросятах?»
— Да… К вечеру там соберется веселая компания!
ГЛАВА 2. СКАНДАЛ В «ТРЕХ ПОРОСЯТАХ»
Полдень.
Кабачок «Три поросенка».
За одним из столиков — Геббельс и Борман. Пьяные в «доску».
— Только Маркс — истинный диалектик! — орал Борман, сотрясая своим голосом полки с водкой и самогоном.
— Ваш Маркс, Борман — жирная свинья, впрочем как и вы, — визжал Геббельс, истинный знаток трудов Ленина.
— Что вы сказали? Повторите!
— Что слышали!
— Ах ты, жирная харя, ты с кем разговариваешь?
— C жирной свиньей и скотиной, — прошипел доктор Геббельс.
Борман незаметно вздрогнул и ему показалось, что голова Геббельса чертовски смахивает на голову кобры, готовой броситься в атаку. Однако рейхсляйтер вовремя спохватился и обеими руками схватил Геббельса за горло и принялся яростно душить новоиспеченного защитника ленинских трудов. Геббельс, извиваясь как урюпинская болотная гадюка, вырывался и кричал:
— Только Ленин — истинный диалектик!
Подбежавший официант, c явно воронежской физиономией, убирая разбитые стекла и опрокинутые тарелки, шепнул Борману:
— За яблочко, рейхсляйтер, за яблочко его!
— Не учи меня душить, скотина! — заорал Борман и ударил несчастного кельнера в место чуть ниже пояса. От нестерпимой боли бедный парень взвыл и на чистом русском языке заорал:
— Фашистская сволочь и свинья!
Борман не обращал на него
Штирлиц, как всегда спокойный, вытащил из правого кармана мундира свой любимый кастет, сжал его в правой руке так, что его рязанская физиономия превратилась в рожу головореза гестаповских застенков и направился к дерущимся. Через секунду Борман даже не понял, почему вместо костлявого горла Геббельса в его руках оказалась бутылка армянского коньяка и очень сильно болело правое ухо, а сам он был далеко не за своим столиком… Расправившись с Борманом, Штирлиц принялся мутузить Геббельса с удвоенной силой опытного боксера киевского чемпионата по боксу. Когда Штирлиц понял, что гений нацистской пропаганды может не выдержать, он швырнул избитое тело за стойку бара откуда, кроме грохота, послышалась отборная русская ругань с нежным, украинским акцентом.
Неожиданно в кабачке появился Гитлер.
— Что вы себе позволяете, штандартенфюрер, — закричал он, увидев окровавленные руки разведчика — вы что сошли с ума? Или белены, батенька, объелись? Вы на кого руки поднимаете?
— Но, мой фюрер…
— Молчать! Я вам запрещаю! Слышите, запрещаю говорить! Как стоишь, гад, перед фюрером!?
После последних слов посетители кабачка вскочили и хором заорали:
— Хайль Гитлер!
— То-то! — Фюрер радостно заморгал глазками. — Будете, впредь, хотя бы замечать любимого фюрера. Распустились тут без меня… Исаев, а что вы здесь делаете?
— Простите, мой фюрер, я не понимаю, — c физиономией напакостившего школьника пробурчал штандартенфюрер.
— Бросьте притворяться, И-са-ев, — по слогам произнес Гитлер. — Ну да ладно, вы, я вижу, трезвый, в отличие от избитых вами грязных свиней?
— Мой фюрер…
— Оставьте, товарищ, эпитеты и звания. Я тоже, как и вы, трезв как стеклышко. Давайте выпьем! Официант! Бутылку водки, банку тушенки и тарелочку супа. И быстро!
Они сели за столик и, как старые добрые друзья, принялись болтать о погоде в Германии, Англии, Америке… дойдя до России Гитлер загадочно улыбнулся и, приблизившись к Штирлицу, шепотом спросил:
— А, что господин Бользен, московский климат мягче, чем берлинский?
Штирлиц был непробиваем:
— В Москве, мой фюрер, слишком холодно…
Его оборвал кельнер:
— Ваш заказ, господа.
— Ты как обслуживаешь, скотина?! — заорал Штирлиц, увидев, что кельнер засунул палец в тарелку с супом.
— Простите, — извиняясь, пролепетал официант. — Палец нарывает, и доктор рекомендовал держать его постоянно в тепле.
— Свинья! В таком случае ты бы лучше заткнул его в свой жирный зад! — прокричал глава Третьего Рейха и вождь великой Арийской расы.