Похождения в Париже
Шрифт:
До сих пор не знаю, сколько этажей в Большой арке, но я немало их проскочил, словно убегая от преследующего меня по пятам огня. Однако, уже приближаясь к самому верху, я вдруг подумал, что допустил ошибку. С чего я взял, что она решила подняться на крышу? Она же наметила план отхода, и едва ли крыша играла в нем хоть какую-то роль. Спуститься оттуда она могла только на лифте, а я не сомневался, что внизу и лифты, и лестницы взяты полицией под охрану. Фармер не мог об этом не позаботиться.
Я глянул вверх, в проем между пролетами. Сколько оставалось этажей? Десяток? Где она свернет
Я замер на несколько мгновений, прислушался, но не сумел различить ее шагов в доносящемся снизу топоте полицейских. Физической формой они превосходили меня, и это начало сказываться. Я поднялся на следующий этаж и рискнул — вбежал через стеклянную дверь в тускло освещенный коридор с множеством дверей по обеим сторонам и сразу увидел Катрину Ам. Она стояла, согнувшись пополам, сжимая картину в одной руке. Никак я все-таки не ожидал вот так наткнуться на нее. Слишком долго она ассоциировалась у меня с телом, обнаруженным в моей квартире, и теперь отличия показались разительными. Выглядела она старше и более полной, чем я ожидал. Широкое лицо побагровело, лоб и плоский нос блестели от пота. На ней были серые слаксы и простенькая розовая футболка. Во многих местах материал потемнел от пота, кое-где его раскрасили брызги крови Пьера.
Катрина повернулась, когда услышала хлопок двери, и в ее глазах я прочитал несгибаемую решимость довести дело до конца. Я назвал ее по имени, но она не ответила. Вытерла струйку слюны в уголке рта и повернулась, чтобы бежать дальше. Споткнулась, и я уж подумал, что упадет, но нет: она удержалась на ногах и побежала, пусть и с трудом, прижимая свободную руку к боку, словно пыталась унять резь. Я наклонил голову и бросился следом, минуя двери, огибая кулеры для воды и стоящие у стен копиры. Зацепился ногой за какой-то шкаф, едва не упал и ударился плечом в стену. Громко вскрикнул от боли. Катрина оглянулась на мой крик.
— Стой! — заорал я. — Катрина, ты арестована!
Вероятно, я действительно напугал ее. Или она решила, что мне хватит сил ее догнать. В любом случае она то и дело оглядывалась, что не могло не сказаться на скорости ее бега. Я вновь потребовал, чтобы она остановилась, расстояние между нами все сокращалось, и я подумал, что смогу уложить ее броском в ноги до того, как она доберется до двери в дальнем конце коридора, которая вела на другую лестницу. Она схватилась за ручку, распахнула дверь. Я вытянул руки перед собой, заорал благим матом, надеясь сбить ее с толку. Получилось. Катрина завизжала и швырнула в меня картину, после чего дверь за ней захлопнулась. Картина же, вращаясь, полетела навстречу моей голове. Я бежал слишком быстро, чтобы избежать столкновения. Угол массивной рамы угодил в висок и сшиб меня с ног.
Мой затылок ударился об пол, и я потерял сознание.
ГЛАВА 36
Как потом выяснилось, прошло минут двадцать, прежде чем меня нашел первый полицейский. К тому времени я уже сидел, привалившись спиной к стене, осторожно поглаживая шишку. Я не пытался подняться самостоятельно, потому что кружилась голова, но встать все-таки пришлось, когда полицейский грубо схватил
— Вы ее поймали? — спросил я, щурясь от боли.
— С трудом, — ответил он, указав на полицейский фургон, который стоял неподалеку с включенной мигалкой. — Впрочем, она уже набегалась к тому моменту, когда спустилась вниз.
Я повернулся к Фармеру спиной, чтобы показать сковавшие меня наручники. Он дал команду полицейскому снять их, и я, как только это было сделано, привалился к стенке, потер запястья, потом осторожно прикоснулся к шишке. Мне казалось, что я вот-вот лишусь чувств.
— Чарли, — Виктория шагнула ко мне, — как ты?
— Буду жить, — ответил я.
— У тебя сотрясение мозга?
— Думаю, да.
— Чем она тебя ударила?
Я указал на картину, которую полицейский сжимал в руке.
— Ох!
— Именно так. Но все лучше, чем ножом. Как Пьер?
— На пути в больницу, — ответил Фармер.
— А потом, надеюсь, он вернется домой.
— Мы подумаем.
Я встретился с ним взглядом, но ничего интересного не почерпнул. И решил задать вопрос, который волновал меня больше всего.
— А что со мной? Я — чист?
Фармер дал знак полицейскому, который арестовал меня, отойти в сторону. Как только тот оказался за пределами слышимости, Фармер наклонился ко мне и прошептал:
— Я говорил со своими клиентами. Они склоняются к тому, чтобы не втягивать вас в эту историю.
— Это самое меньшее, что они могут сделать, — вмешалась Виктория.
Фармер холодно глянул на нее, вновь повернулся ко мне.
— Вам, естественно, придется покинуть Францию. До отъезда за вами будут следить.
— И сколько у меня времени?
— Сутки. Они ожидают, что этого вам хватит, чтобы собрать вещи.
— И куда он должен уехать? — спросила Виктория.
— С этим мы разберемся. — Я сжал ей руку. — Ты поможешь мне принять решение.
ГЛАВА 37
Возможность поговорить с Викторией появилась у меня только во второй половине следующего дня, уже в аэропорту Шарля де Голля. До этого я проспал десять часов и практически восстановился после полученного удара в висок. Потом по договоренности с Фармером и под присмотром полиции я вернулся в квартиру и забрал вещи. В аэропорту я заплатил за две чашки кофе, для себя и Виктории, мы нашли уединенный уголок, где и сели в кресла, рядом со своими чемоданами.
— Это беспредел, — заявила Виктория, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Ты думаешь?
— Конечно. Сначала ты возвращаешь им бесценную картину Пикассо, которой музей мог лишиться навсегда. Потом находишь убийцу. И что получаешь взамен от французского государства?
Я глотнул кофе.
— Я признался в краже, Виктория. И не мог ожидать, что они сделают вид, будто этого не было, и позволят мне продолжать в том же духе.
— Не понимаю, почему.