Похождения Жиль Бласа из Сантильяны
Шрифт:
Выслушав меня со вниманием, сын дон Сесара промолвил:
— Мой любезный Жиль Блас, вы знаете, что я всегда вас любил. Вы мне сейчас дороже, чем когда-либо, и я хочу доказать вам это, поскольку небо дало мне возможность увеличить ваше благосостояние. Отныне вы перестанете быть игрушкой фортуны. Я намерен освободить вас из-под ее власти, сделав владельцем имущества, которое она не сможет отнять. Раз вы собираетесь жить в деревне, то я подарю вам небольшое именьице близ замка Лириас, в четырех милях от Валенсии. Вы там бывали. Мы можем сделать вам этот подарок, нисколько себя не обременяя. Смею вас заверить, что дон Сесар одобрит мое намерение и что оно доставит искреннее удовольствие Серафине.
Я бросился к ногам дона Альфонсо, который тотчас же поднял
— Сеньор, ваше отношение меня совершенно очаровало. Этот подарок для меня тем приятнее, что вы сделали его раньше, чем узнали об услуге, которую я вам оказал. Я особенно рад тому, что буду обязан им не вашей признательности, а вашему великодушию.
Губернатор несколько удивился моим речам и не преминул спросить, в чем заключалась эта пресловутая услуга. Я объяснил ему, и мой рассказ еще усилил его удивление. Ни он, ни барон Штейнбах никак не ожидали, что валенсийское губернаторство досталось ему по моей протекции. Тем не менее, убедившись в этом, дон Альфонсо сказал мне:
— Я обязан вам, Жиль Блас, своим назначением, а потому не намерен ограничиться таким незначительным подарком, как поместье Лириас, но буду вам выплачивать еще ежегодную пенсию в две тысячи дукатов.
— Довольно, сеньор Альфонсо! — прервал я его в этом месте. — Не будите во мне жадности. Богатство способно только меня развратить. Увы, я это уже испытал. Охотно принимаю от вас поместье Лириас и заживу там в полном довольстве на те деньги, которые у меня имеются. Этого с меня вполне достаточно, и я не только не жажду большего, но предпочту потерять то, что окажется для меня лишним. Богатство тяготит человека в уединении, ибо он ищет там одного только спокойствия.
В то время как мы об этом беседовали, вошел дон Сесар. Увидя меня, он обрадовался нашей встрече не меньше своего сына. Когда же ему сказали, чем обязана мне его семья, то он тоже стал настаивать, чтобы я согласился принять пенсию, от чего я наотрез отказался. Тогда отец и сын тут же повели меня к нотариусу и, приказав составить дарственную, подписали ее с гораздо большим удовольствием, чем если бы это касалось какого-нибудь акта, сулившего им большие выгоды. По оформлении документа они вручили мне его, сказав, что поместье Лириас им больше уже не принадлежит и что я могу вступить во владение им, когда мне заблагорассудится. Затем они вернулись к барону Штейнбаху, а я помчался на постоялый двор, где привел в полный восторг своего секретаря, сообщив ему, что у нас есть поместье в Валенсийском королевстве, и рассказав, как я сделал это приобретение.
— Сколько может стоить это именьице? — спросил он.
— Оно приносит пятьсот дукатов дохода, — отвечал я, — и могу тебя уверить, что это прекрасное место для уединения. Я знаю его, так как мне пришлось несколько раз бывать там в качестве управителя сеньоров Лейва. Это маленький домик, расположенный в очаровательной местности на берегу Гвадалавиара, близ поселка с пятью или шестью хижинами.
— Больше всего меня прельщает то, — воскликнул Сипион, — что у нас будет там хорошая дичь, беникарлское вино и отличный мускат. А потому, хозяин, покинем поскорее сей суетный мир и поедем в нашу пустынь.
— Мне самому не терпится туда попасть, — возразил я, — однако я хочу сперва завернуть в Астурию. Мои родители живут там в бедности, и я намерен забрать их с собой в Лириас, где они проведут на покое остаток своих дней. Быть может, небо ниспослало мне это убежище только для того, чтобы я их там приютил, и оно накажет меня, если я этого не исполню.
— Не станем терять времени, — сказал Сипион. — Я уже позаботился о карете; поспешим с покупкой мулов и двинемся в Овьедо.
— Да, друг мой, — ответил я, — поедем как можно скорее. Я почитаю своим непременным долгом разделить удовольствия этого уединенного уголка с виновниками моих дней. Не далек уже час, когда мы там очутимся, и я хочу по прибытии написать на дверях своего дома золотыми буквами такое латинское двустишие:
Inveni portum. Spes et Fortuna, valete.Sat me lusistis; ludite nunc alios. 174КНИГА
ГЛАВА I
174
Тихий приют я обрел. Прощайте, мечты и удачи! Мной вы потешились всласть; тешьтесь другими теперь.
В то время как мы с Сипионом готовились ехать в Астурию, Павел V сделал герцога Лерму кардиналом. 175 Папа этот, желая ввести инквизицию в Неаполитанском королевстве, облачил в пурпур испанского министра, дабы заставить Филиппа одобрить столь похвальное намерение. Все, хорошо знавшие этого нового члена конклава, находили, как и я, что церковь сделала весьма ценное приобретение. Сипион, предпочитавший видеть меня снова в блестящей придворной должности, нежели погребенным в сельском уединении, посоветовал мне показаться на глаза кардиналу.
175
В 1618 году герцог Лерма выхлопотал себе у папы сан кардинала, однако это не упрочило его положения, и в том же году он был отстранен от должности.
— Может быть, — говорил он, — его высокопреосвященство, видя вас освобожденным по королевскому приказу, уже не сочтет нужным притворяться рассерженным и сможет принять вас к себе на службу.
— Сеньор Сипион, — возразил я ему, — вы, по-видимому, запамятовали, что я получил свободу лишь с условием немедленного выезда за пределы обеих Кастилии. Неужели вы думаете, что мне уже наскучил мой замок Лириас? Говорю и повторяю: если бы герцог Лерма вернул мне свою милость, если бы даже он предложил мне место дона Родриго Кальдерона, я бы отказался. Мое решение твердо: я хочу поехать в Овьедо, захватить своих родителей и удалиться с ними в окрестности Валенсии. Если же, друг мой, ты раскаиваешься в том, что связал свою судьбу с моей, то тебе стоит только сказать: я готов отдать тебе половину своей наличности; ты останешься в Мадриде и будешь по мере возможности делать карьеру.
— Как можете вы, — отвечал мой секретарь, слегка задетый этими словами, — как можете вы подозревать меня в нежелании последовать за вами в уединение! Это подозрение оскорбляет мое усердие и мою привязанность к вам. Как! Неужели Сипион, этот верный слуга, который, чтобы разделить с барином его невзгоды, готов был провести остаток дней своих в Сеговийской крепости, лишь с сожалением отправится с вами в места, обещающие ему сотни приятностей! Нет, нет, я совсем не хочу отвращать вас от вашего намерения. Я должен вам признаться в своей хитрости: советуя вам показаться на глаза герцогу Лерме, я только хотел испытать, не сохранилось ли у вас в душе еще несколько крупинок честолюбия. Ну, что ж! Коль скоро вы совсем отреклись от почестей, то покинем поскорее двор, чтобы отдаться тем невинным и сладостным удовольствиям, о которых мы составили себе столь чарующее представление.