Поиграем со смертью?..
Шрифт:
— Принеси извинения, или в следующий раз заработаешь трещину в черепе.
Он понял, что я не шутила. Наверное, увидел в той ухмылке, что не сходила с моих губ. Улыбайся, когда больно, смейся, когда хочешь плакать! Это и есть настоящая сила. Пережить всё, что ссудит судьба, не сдаться, не свернуть с выбранного пути. Смех сквозь слёзы — это не только маска. Это обещание идти до конца.
— Из… вини…
Не говоря ни слова, я встала и пошла прочь от двух лежавших без сознания идиотов и одной твари, которая получила по заслугам. Как-то меня спросили: «Какое право ты имеешь „наказывать” других, если сама
Вытерев руки платком, я выбросила его в урну и направилась к автовокзалу. Настроение было на нуле, но вины я за собой не чувствовала. Да, я их ударила, а значит, сорвалась и не сумела оправдать надежды Величайшего. Но в то же время я не потеряла контроль над собой и ударила их сознательно. И если бы история повторилась, я поступила бы точно так же. Потому что лучше не оправдать его надежд, чем позволить какому-то уроду оскорблять того, кто заслуживает лишь уважения.
— Стало легче? — послышался за спиной знакомый насмешливый голос, и я вздрогнула. Резко затормозив, я обернулась и тихо сказала:
— Прости. Я тебя подвела. Но я не могла иначе.
— Не могла или не хотела? — остановившись в паре метров от меня, уточнил Величайший и усмехнулся.
— Не знаю, — пробормотала я, глядя на пыльный серый асфальт. — Наверное, и то, и другое. Я не совсем сорвалась. Просто я никому не позволю говорить о тебе такие гадкие вещи.
— Пора бы уже тебе понять, что меня абсолютно не трогают замечания смертных. Они глупы и не способны понять меня, так почему я должен хоть как-то реагировать на их слова? Это для меня лишь комариный писк, не более. Жаль, что ты не хочешь осознать простую истину — слова тех, кто нас не понимает, не способны нас изменить, а значит, и отвечать на них смысла нет. Ведь это лишь слова, а они не имеют ценности, если за ними не стоит истина.
— Прости, — снова пробормотала я, понимая, что Гробовщик прав. — Ты прав, и я хочу научиться тоже пропускать глупые выпады мимо ушей, но…
— Но? Ты ведь не потеряла контроль над собой, значит, могла сопротивляться желанию познакомить кулаки с их носами. Так почему же ты пренебрегла моими уроками и советами, ударив их?
Я подняла взгляд на Легендарного и сказала то, чего говорить не хотела. Но я не могу ему врать. И не хочу. Только ему, потому что он понимает меня и мою правду.
— Потому что есть вещи, которые говорить нельзя. Может, тебе и наплевать на то, что о тебе думают смертные, но есть слова, которые не должны звучать в твой адрес. Пусть даже меня так назовут — я сделаю всё, чтобы сдержаться и не ударить в ответ. Но только не так. Называть трусом человека, защищающего меня от самого страшного — от меня самой, я не позволю.
Мы молчали. Я смотрела на чёлку, скрывавшую глаза жнеца, и понимала, что в любую секунду он может уйти, и я больше никогда его не увижу. Если он решит, что я оказалась плохой ученицей, он может меня оставить. Но это было неважно, потому что решения своего я не изменю. Что бы ни случилось, я не позволю этим грязным словам приблизиться к человеку, которого безмерно уважаю. Пусть я эгоистка, я заплачу за этот грех, даже если в оплату потребуют самое дорогое. Но я не позволю называть того, кто мне дорог, таким ужасным словом и не позволю причинить ему боль. Потому что даже если ему плевать на смертных, это слово ужасно. И оно не может не ранить.
И вдруг Гробовщик в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и, схватив меня за подбородок, приблизился к моему лицу. Он пристально смотрел мне в глаза, впервые решив на самом деле в них заглянуть — ведь у жнецов ужасное зрение, и без очков он не мог разглядеть черты моего лица, даже стоя на расстоянии вытянутой руки.
— А теперь скажи правду. Почему ты не хочешь, чтобы меня так называли? — процедил Величайший несвойственным ему ледяным тоном, и я тихо ответила, не отрывая взгляд от пепельной чёлки:
— Потому что не хочу, чтобы тебе было больно.
Тишина. И только где-то очень далеко, в ином мире, бурлила жизнь. Моё время замерло, и почему-то все тревоги исчезли. Не важно, что будет дальше, потому что я выбрала свой путь. Сама. Быть верной тому, кто мне дорог, и защищать его любой ценой. Это не так много, но и не совсем уж мало. Это то, о чём я мечтала для себя, но что решила подарить ему. Тому, кто всегда смеётся сквозь слёзы.
— Глупая девочка, — едва слышно произнёс жнец и отпустил меня, впрочем, не отстраняясь. — Неужели ты думаешь, что мне нужна защита?
— Нет, — вздохнула я. — Ты защитишь себя сам от чего угодно, а я слишком слаба для этого. Но я точно знаю, что если есть рядом тот, на кого можно положиться, жить становится легче. Просто потому, что ты больше не один. Ведь самое приятное, но и самое страшное — это одиночество. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Только не знаю, что для тебя счастье…
— И пытаешься дать мне то, о чём мечтаешь сама, — хмыкнул Гробовщик и усмехнулся.
— Да нет, не «пытаюсь», — тихо ответила я и грустно улыбнулась. — Просто уже не могу и не хочу иначе.
Пару секунд Легендарный вглядывался мне в глаза, а затем вздохнул, махнул рукой и, ни слова не говоря, направился к вокзалу. Наверное, это и к лучшему, ведь я уверена, что мои и его представления о счастье слишком сильно различаются, а потому вряд ли ему так уж нужна моя забота. Но как бы то ни было, я верю, что она не может быть неприятна, и потому буду дарить ему внимание и тепло просто для того, чтобы он стал хоть немного, на одну тысячную счастливее. Он мне важен. И я хочу, чтобы он улыбался искренне. Наверное, я слишком многого хочу… ну и ладно, не важно. «Мечтать не вредно».