Пока драконы спят
Шрифт:
Коротышка говорил, а с глазами его творилось странное: шляпки расслаивались, из них вытягивались тонкие-претонкие нити. Вместо грибов получилась грибница, отростки которой, коснувшись стен, мгновенно в них вросли и паутиной оплели вены плежа.
Иссумбоси наклонил голову к левому плечу – нити правого глаза натянулись, и все пространство, окружающее братьев, завалилось влево. Коротышка рассмеялся, изо рта его вырвались пузыри и выпорхнула мелкая рыбка. А когда продолговатый череп вернулся в исходное положение, братьев швырнуло вправо.
Нетрудно было догадаться, что глаза-грибы – это
Губы Иссумбоси зашевелились: «Желудок благоволит молодым воинам. Он говорит, что, если им не терпится отыскать обидчиц, самое время посетить Цуба-Сити [10] . Там самые лучшие транспортные установки в этом Мире».
Почему-то братья сразу поверили ему. А значит, им суждено покинуть Топь и отправиться на Сушу.
«Я готов сопроводить своих гостей до блокпостов дзекаку [11] ».
10
Цуба – гарда меча (яп.).
11
Дзекаку – замок, большое оборонное сооружение (яп.).
Братья с благодарностью приняли помощь.
6. Чужая рубаха
Эрик очнулся в полдень – Сохач настрого запретил тревожить сына. Старуха, измученная болью в пояснице и укусами игошей, согласилась с длинноусом: «Прав ты, Снорри, надо, чтобы мальчонка сам покинул Топи Второго Мира, иначе не будет силы в его языке».
Гель разметала светлые косы по зеленым травам. Ее раны – поцелуи младенцев-утопленников – нещадно кровоточили. Мазь из пережеванной в кашицу сцеп-травы не помогала, сильнейшие заговоры опадали на землю бессильными «пчелами губ».
Потрескивал костер, в котле бурлило варево из коры, ягод и грибов. Эрик открыл глаза и вскочил. Глядя в чистое, без единой тучки, небо, он глубоко вздохнул и зачем-то обнял себя за плечи. Перед глазами мелькало: разъяренный огнедув, пожар, изба, ныряющая с причала в реку…
– Как же так? – только и спросил Эрик.
– Да вот так, – скривился отец, омывая меч родниковой водой и насухо вытирая рукавом запасной рубахи.
Гель металась в бреду, стонала и плакала. Щебетали птички, летали стрекозы, порхали бабочки. Солнце жарило в затылок, но Эрик, казалось, еще не проснулся – Великая Тьма сквозила холодком из его выпученных глаз.
Подобно заклинателям духов, во сне Эрик уходил в Чужие Миры. Чаще – в Топи Второго Мира. Реже – дальше, в миры, которым нет названия. Отец возил Эрика к Урсу Медвежатнику, сильнейшему шаману пяти гардов. Отец просил Урса взять Эрика на обучение, ведь малыш обладал врожденными способностями. Но Медвежатник лишь качнул косматой головой. «Нет, – сказал, – не возьму. У парня иная тропа жизни. Не будет он в птичьем помете судьбу выгадывать и мороков стращать. Ему отмерено как нам, но втрое меньше». Так что Эрик не стал шаманом, но, едва
И Гель…
А что Гель?!
– Она умирает? – Эрик не узнал собственного голоса.
– Да, – сказал отец.
– Да, – дрогнул подбородок Криволапой.
– Я могу помочь?
– Да, – раскурил трубку отец, – ты можешь.
Урд молча кивнула, колени ее подогнулись, она неуклюже плюхнулась на траву.
Одежды старухи пропитались кровью, отец вот-вот свалится от усталости. А Гель белее молока, вместо горла у нее безобразные ошметки кожи, кое-как перетянутые сиянием заговоров. Да и сам Эрик… Его предплечья обезображены синяками и волдырями, похожими на укусы слепней.
Но главное – Эрик откуда-то знал, что именно надо делать. Он встал на колени, наклонился и провел языком сначала по одному предплечью девочки, затем по второму. Что называется, пальчики оближешь. Спасибо Криволапой, она заранее раздела сиротку.
На теле Гель было столько ран, что Эрик чуть не захлебнулся слюной. С удивлением он понял, что язык его неимоверно удлинился. А когда язык стал таким большим, что не помещался уже во рту, он вывалился наружу и раздвоился, словно не человеческий, а змеиный. Каждая половина разделилась на три части, те – на семь, следующие – на девять… Эрик вовсе не испугался, как могло показаться со стороны. Он просто впал в оцепенение. С ним впервые такое происходило, он избегал взгляда отца.
Растревоженным кублом гадюк полз его язык по впалому животу девчонки, по тонким лодыжкам, по плоской груди без намека на будущие перси. Нырял в подмышки. Елозил по горлу, сцеживая слюну на изглоданные мышцы и прикрытые струпьями сосуды.
– Хей-я-хей!..
В голове у Эрика плясала черная фигурка шамана. Мальчишка пытался поймать взгляд этого мужчины, закутанного в шкуры и лупящего изо всех сил по бубну, но лицо его постоянно оставалось в тени.
Великая Тьма ледяным туманом клубилась над Эриком. От ее обжигающих прикосновений немели пальцы, не хватало воздуха, сводило судорогой челюсти.
– А-а-аааа!..
Не зная, как и зачем, действуя по наитию, Эрик отгонял Тьму. Он жмурился и морщил лоб, когда отрывал от девичьего тельца пласты мерзости и швырял куски боли в самое сердце зла, пульсирующего ужасом и ненавистью.
– Ах-ха-хха! Ха-ха! Хо!..
Хохоча как юродивый, мальчишка плевал на предчувствие скорой смерти, он был свиреп, как берсерк, он был подобен черноволчице, вылизывающей новорожденного щенка, он…
– Хватит, Эрик, хватит. Ей лучше! Лучше! Хватит! – Голос отца звучал едва слышно, будто издалека.
Зато Урд прошептала прямо в ухо:
– Перестань, малыш! Защекочешь до срама!
Звонкий девичий смех вернул Эрика в Мидгард.
7. Долина драконов
– Дано ему. Сила есть, много силы, но не поможет он, не спасет от яда невинно убиенных. Твой сын лишь…
– Чуть разжал объятия Костлявой. Я знаю, Урд, я понимаю как никто другой. Верь мне: Эрик сделал все, что мог. Сила его едва приоткрылась с помощью ягод лесных ведьм, но этого слишком мало, Урд.