Пока еще зомби? Ну ничего! Книга IV
Шрифт:
— Это наши бойцы! — Мусорщик, заметив мой интерес, гордо выпятил грудь. — Они самые сильные! Они могут казаться немного грубыми, но они нас защищают! Их можно понять, они… они на передовой! Я… я тоже хочу стать таким! Тогда… тогда смогу защитить свою сестру! И никто не сможет ее обидеть!
Он посмотрел на меня, его глаза горели решимостью.
— Господин Демон! Вы… вы же можете мне помочь, верно? Вы… вы же сильные! Это мой… мой единственный шанс! Для меня… и для моей семьи! Я… я готов на все! Ради… ради силы! Чтобы защитить ее!
Я впечатлился. Это был не просто нуб, который
Мусорщик привел нас к себе домой. Это была одна из множества побитых многоэтажек, где окна были забиты фанерой или тряпками. Квартира, в которую он нас провел, была скромной, темной и захламленной. Внутри царил удушающий запах сырости и безнадежности. Старая, обшарпанная мебель, покрытая слоем пыли, кучи какого-то хлама по углам. Воздух был тяжелым, словно пропитанным отчаянием.
В углу, свернувшись в калачик на старом, грязном матрасе, лежала его сестра. Она была молода, лет восемнадцати, но выглядела гораздо старше. Грязная, волосы растрепаны, одежда старая, немытая. Если бы ее отмыть, привести в порядок, возможно, она была бы даже симпатичной. Но сейчас ее глаза были пусты. Абсолютно. Она выглядела как «дед инсайд» — полностью сломленная, безвольная. Ей было плевать на окружающий мир. Она была просто… оболочкой. Увидев брата, она лишь подняла на него взгляд, полный безнадежности, и снова отвернулась.
— Сестра! Смотри кого я привел! Эти двое… они помогут нам! — возбужденно заговорил Мусорщик, подбегая к ней. — Теперь… теперь все наладится! Мы… мы станем сильными! Ты… ты больше не будешь страдать!
Сестра лишь слабо дернулась. Ее голос был хриплым, едва слышным, полным сарказма и безнадежности.
— Наладится? — прошептала она, повернув голову к стене. — Что тут может наладиться, дурачок? Мир пришел к концу. И мы… мы тоже. Неужели ты не видишь? Неужели ты до сих пор веришь в эту чушь? В то, что «все изменится»? Это просто… нелепо.
— Нет! Не говори так! — Мусорщик схватил ее за плечо. — Надо только постараться! Надо… надо стать сильным! Я… я стану сильным! И тогда… тогда никто не сможет тебя обидеть!
Она слабо усмехнулась. Горько. Больно.
— Ты? Станешь сильным? — ее пустые глаза уставились в потолок. — Ты… ты всегда был таким. Слабым. Наивным. И я… я такая же. Неудачница. Слабачка — она перевела пустые глаза на него. — Ты же помнишь, как меня… изнасиловали. На твоих глазах, между прочим, хех, — в ее голосе было столько черной иронии. — И ты прекрасно знаешь, что ни ты, ни я… ничего не смогли сделать. Ничего. Я просто… лежала там, а ты просто… смотрел. И… ждали, когда это… закончится.
Она задрожала. Крупная слеза скатилась по грязной щеке. Ее голос стал еще тише, почти шепотом.
— Просто… прикончи меня, брат. Пожалуйста. Заверши этот ад. Все равно… все безнадежно.
Я стоял и наблюдал. Мусорщик смотрел на нее потухшим взглядом, его энтузиазм куда-то исчез, сейчас на его лице было лишь одно — горечь и невероятный… стыд! Он что-то бормотал в ответ, но сестра… ее лицо было словно
Ника до этого молча наблюдала, слушая каждое слово. Ее лицо было непроницаемым, но я чувствовал, как внутри нее нарастает напряжение. И вот, когда сестра в открытую произнесла эти слова — просьбу о смерти — Ника резко двинулась. Ее демоническая аура начала проявляться, воздух вокруг нее словно слегка заискрился, а температура будто чуть-чуть поднялась. В ее ярко-желтых глазах загорелся холодный, кипящий огонек.
Она резко рванула к сестре, протянула руку… и…
ХЛЕСТКИЙ ЗВУК!
Мощная пощечина разнеслась в тишине комнаты. Голова сестры отлетела в сторону, на щеке остались несколько кровавых зарубок от черных матовых когтей Ники.
Мусорщик в шоке застыл. Но лишь на мгновение, в следующий момент его пиетет к «демонам» мгновенно испарился. Его лицо исказилось от ярости. Он резко кинулся вперед, закрывая сестру собой, готовясь защищать ее от «призванных демонов». Сестра была в ступоре, но спустя секунду ее глаза наконец-то сфокусировались на Нике, пока по щеке стекали кровавые капли. Я тоже слегка опешил от такой прямолинейности Ники — она всегда была довольно спокойная, а тут…
— Если ты так хочешь сдохнуть, — голос Ники был холоден, но в нем слышалась скрытая, кипящая ярость, — то я легко исполню твое желание. Потому что я больше всего ненавижу сопливых, слабых, ничтожных сучек вроде тебя!
Та не успела ничего ответить, как Мусорщик, взбешенный, бросился на Нику с кулаками. Но та даже не двинулась. Он уже замахнулся, чтобы ударить ее, как моя правая рука легко перехватила его кулак. Я сжал его. Затем положил другую руку, ему на плечо, останавливая его.
— Хватит, — прорычал я своим низким зомби-голосом. Он был спокоен, но в нем звучала непередаваемая сила, смешанная с презрением к слабости. Я посмотрел на сестру, ее глаза были полны недоумения.
— Послушай меня, — сказал я ей. — Твой брат надрывается ради тебя. Он готов даже на сделку с дьяволами вроде нас, чтобы улучшить ваше положение. Он старается ради тебя и делает все возможное. А что ты? Ведешь себя, как бесполезный ничтожный балласт. Просто ноешь. Неужели ты думаешь, что одна такая? Что ты уникальна в своем страдании? Это просто нелепо… Хватит строить из себя героиню трагедии. Никому сейчас не легко. Это не драма, это реальность. Неужто ты думаешь, что твоему брату легко? Легко ли ему смотреть на тебя, такую сломленную? Он видит, как ты страдаешь, и это делает его слабее. А может быть… — я наклонил голову. — Может быть, ты… наслаждаешься этим? Наслаждаешься своей ролью жертвы? Тогда другое дело…
— Да как ты смеешь?! — ее голос был слабым, но уже гневным. Огонек жизни, кажется, наконец, пробивался сквозь пелену отчаяния. — Кто ты вообще такой?! Пришел тут и строишь из себя самого «крутого»… А что еще мне делать?! Миру пришел конец! И после этого… знал бы ты, что нам довелось пережить… — она обхватила себя руками и задрожала, вспоминая ужасы.
— Что с того? — мой зомби-голос был непоколебим. — Мир изменился. Правила жизни изменились. Но что с того? Вы до сих пор живы. Это уже огромная удача. И вы, по крайней мере, люди… в отличие от некоторых.