Пока есть надежда
Шрифт:
– Заодно ставлю комбинацию выделения по контурам и тональной обработки, - Али подрегулировал блоки на изображении видеотракта. Теперь стол с часами и лабораторным хозяйством стал похож не на контурную картинку для раскраски, а на черно-белый газетный снимок.
– Изображение держится. Задержка тракта 50 миллисекунд вместе с обработкой.
– Идем дальше.
– Орлов щелкнул камерой. Теперь переходим на аномальный участок фактора преломления с обратным знаком реальной части, и идем к большим модулям. Усиление алькера где-то 1% на единственной собственной частоте, значит селективность 100.
Стойка управления тихо запищала, подавая питание в пробуждающиеся блоки. Зажглась зеленая лампочка.
– Готово! Проверяем!
– и Орлов положил свои спортивные наручные часы с длинной секундной стрелкой на стол перед камерой.
Изображение зарябило.
– Запускаю запись! Закончил! Запускаю воспроизведение!
– Али сохранил изображение в память консоля и запустил просмотр.
– Точно, Владимир Григорьевич! А ошиблись Вы с добротностью алькера, раза в два. Вот - и он показал на таймер рехнера в углу изображения, отстававший от стрелки не менее чем на 3 секунды.
– Ошибся, однако, да! А теперь - Орлов снова щелкнул камерой, - сделаем иначе. И повернул входной объектив в окно лаборатории, выходившее на забор академгородка с будкой КПП. Модуль на 600 миллионов!
Через 3 минуты первооткрыватели наблюдали, как разводящий караула споткнулся о порог КПП и, чертыхнувшись, вошел внутрь. Эта сцена практически без изменений уже присутствовала в виде неподвижного снимка на консоле Орлова.
– А теперь - гвоздь программы. Модуль на 60 миллиардов. Уважаемые господа, Вы смотрите репортаж из будущего. Санкт-Петербургское местное время завтра, 03:30.
Экран консоля погас.
– Что за черт! Али, где обрыв?
Али полез за стойку управления с щупами от переносной испытательной станции, предусмотрительно оставленной лаборантами на перекатной тележке у рехнера.
– Нет обрыва, Владимир Григорьевич. Метки пакетов поступают в канал предусилителя очистки. Просто данные определяются как шум, и АРУ их не поднимает.
– Сигнал не поступает на уровне алькера? Черт!!! Есть генерация?
– Есть, Владимир Григорьевич. Видна глазом на призме канала стабилизации, так что шайтан тут точно не при чем. Можно даже камеру не снимать с приемной призмы. При таком собственном сигнале усиление того, что на входе, должно быть ...
Орлову стало не по себе.
– Переключи модуль обратно на 600!
– Готово!
– Али тоже стало неуютно, хотя изображение вернулось на консоль.
– Мы наткнулись на что-то. При этом модуле сигнал не проходит, хотя зеркала целы и генерация идет. Такое впечатление, что там ничего нет. Никакого эха ...
...
– или ему ...
– ставь чистую карту в консоль, живее!
Какое счастье, что Орловы не склонны к рефлексии.
– Модуль на 30 миллиардов!
– Изображение появилось.
– 40! 50! 55!
– Изображение пропало.
– 53!
Изображение появилось и замерцало. Оба первооткрывателя замерли, глядя в экран.
– Что за спецэффекты? АРУ не держит сигнал?
– Держит. Похоже, колебания фона короче, чем ...
Договорить Али не успел. То, что Орлов увидел
– Это академик Орлов! Проректора по РСО мне! Нет? Ушел? Тогда дежурного по КВП! Быстро!
А Али молча наблюдал, как за оконной рамой на экране, за соснами в направлении на Колпино, распухает, пробивая облака, гигантский апельсин дыма и огня.
Экран снова залился ровным белым светом. Потом сигнал пропал.
...
... Из преддремотного состояния Екатерину вывел шум автомобиля на Дворцовой набережной. Через полминуты послышался топот военной обувки по лестнице и возглас караульного в аванзале. С этого мгновения время вокруг нее понеслось со скоростью зенитной ракеты.
"Беркут" сам вылетел из-под подушки в руку, становясь на одиночный. Плавным быстрым движением, больше характерным для молодой гимнастки, чем для дамы за полтинник, императрица переместилась за буковый секретер с усиленной политексом задней стенкой, удерживая под прицелом дверь и не выпуская из бокового поля зрения окно.
– Государыня! Срочный фельдкурьер от Орлова!
– Стоять! Стоять, **** твою мать! Щас дырку в башке сделаю, фельдкурьер! Допуск и карту!
– Да хоть десять, товарищ лейтенант! Обыскивайте и дайте отдать посылку. Или Вы считаете председателя Академии унтером, по белке списанным, который по ночам к императорам за водкой шлет?
– Но, но, но! А по спецсвязи отбить не мог, фельдкурьер? Или на КВП нынче про защищенные линии не учат?
– Хватит трепаться, товарищ лейтенант! Если боязно, свяжи меня тут и зови государыню, мне срочную посылку надо отдать!
– "беседа" во весь голос была слышна через всю аванзалу.
Убедившись, что шума со стороны прочих постов нет, Екатерина накинула маскировочный плащ поверх легкого бронежилета, держа пистолет у бедра, выскользнула из спальни и резко переместилась от двери вправо, туда, куда не падал свет. Если вдруг граната, то вряд ли будут бросать рядом с собой в помещении, да еще с зеркалами.
– Тихо все! Кирпичников, в чем дело! Что положено часовому делать в первую голову? А ну-ка, фельдкурьер, представьтесь!
– Ваше Императорское Величество! Курсант КВП химфака Санкт-Петербургского Императорского Госуниверситета имени Ломоносова Оболенский Сергей Петрович, фельдкурьером по особому поручению председателя академии доктора Орлова. Он просил срочно посмотреть вот это. 3 минуты 45 секунд от конца дорожки, - и взъерошенный, как сыч, студент измазанной машинным маслом рукой протянул карту.
– Ждите здесь! Хотя, нет. Посторонние могут присутствовать?
– Доктор Орлов не сказал.
– Подождите у окна, оба.
Сорвав с зарядки в спальне такон и перекинув его на боевой режим, Екатерина переместилась на совещательный столик и вставила карту в разъем. Видеопроигрыватель сразу включился и начал сканировать карту на наличие "троянских коней".
– Отмена проверки! Каталог!
В каталоге оказалась одна дорожка с синема-камеры. Екатерина, поставив такон экраном к себе, молча выставила время, запустила просмотр и полминуты молчала. Потом быстро прошла в спальню за коммуникатором и набрала номер.