Пока муж в командировке
Шрифт:
– В чем дело?
– Вам звонил Асафьев…
– Я перезвоню ему позже, - оборвал Ираклий Андронович, не дослушав.
Виталик почтительно наклонил голову и вышел. Ираклий Андронович проводил его мрачным взглядом.
– Да, - сказал он, когда дверь закрылась.
– Смотрю я на молодое поколение и теряю веру в завтрашний день.
– Почему?
Ираклий Андронович пренебрежительно оттопырил губу.
– Чего они хотят от жизни? Вот чего, к примеру, хочет этот парень? Знаешь?
– Догадываюсь, - сдержанно ответила я.
– Наверное,
– Да, хотят, - согласился Ираклий Андронович.
– Только для чего им деньги, для чего? Ты над этим задумывалась?
Я пожала плечами. Ираклий Андронович переложил трость из одной руки в другую и сменил точку опоры. Я оглядела зал в поисках кресла или дивана, но ничего такого не увидела. Наверное, хозяин дома считает, что рассматривать произведения искусства сидя просто неприлично.
– Вот представь: получит Виталик деньги, - продолжал Ираклий Андронович.
– Что он с ними сделает?
Я снова пожала плечами. Что попусту рот открывать? И так понятно!
Собеседник не дождался ответа и ответил сам:
– Купит дом на Гавайях или на Лазурном берегу, обзаведется пятью машинами и десятью мотоциклами. Потом ему покажется этого мало, он сменит дом на виллу в Палермо или на Дворец дожей в Венеции. Понавешает на дверях золотые ручки, поставит золотой унитаз, вкрутит золотые краны. Пригласит гостей, таких же недорослей, как он, и начнется бесконечная пьянка. Они хором заблюют бесценный мрамор и отправятся заниматься зоофилией. Потому что женщин для таких уродов не существует. Для них выведена специальная порода: телки!… - Ираклий Андронович задохнулся и тяжело перевел дух.
Я молчала, потому что мне неожиданно стало страшно. Да и что я могла сказать? Что Ираклий Андронович ищет достойную смену не в тех кругах?
– Знаешь, я с ним как-то разговорился, - продолжал хозяин дома.
– Так, от нечего делать. Виталик свято верит, что богатые договорились, какие картины и какие художники будут считаться великими. Ну и соответственно стоить. В общем, что у богатых это ритуал. Виталик страшно страдает при мысли о том, что и ему придется освоить этикет. Если, конечно, он разбогатеет.
Я засмеялась.
– Зря смеешься, - сказал Ираклий Андронович.
– Все мировые беды происходят оттого, что деньги попадают не в те руки.
– А какие руки «те»?
– полюбопытствовала я.
– Руки образованных и культурных людей, - твердо ответил Ираклий Андронович.
– Только такие люди понимают, что деньги - это не право, а обязанность. Представляешь, что будет, если мои деньги окажутся в руках Виталика?
Я неопределенно пожала плечами. Что тут представлять? В руках таких Виталиков сейчас полстраны!
– Обидно, Маша, - пожаловался хозяин дома. Стукнул тростью по мыскам туфель и зло рассмеялся: - Уверен, этот придурок считает, что «Ночной дозор» - название фильма. В лучшем случае слышал, что есть такая книжка… Хотя нет, - оборвал он сам себя.
– Не думаю,
– «Ночной дозор»? Видела.
– И как тебе?
Я подумала и честно ответила:
– Мессир, мне больше нравится Рембрандт.
Цитата из «Мастера и Маргариты» вернула имениннику хорошее настроение. Он добродушно рассмеялся.
– Сто лет не был в кинотеатре. Говорят, они теперь оборудованы современными стереосистемами. Правда?
– Да ничего особенного! Только звук плывет, потому что стал в два раза громче. Выходишь оглохшая.
Ираклий Андронович был очень удивлен.
– Увеличили децибелы, и на этом все закончилось?
– Ну, еще в кресла вмонтировали подставки для стаканов.
Хозяин дома чуть не поперхнулся. Я засмеялась.
– Не пугайтесь. Для стаканов с колой и поп-корном. У нас теперь все, как в Америке. Жуешь поп-корн, запиваешь сладкой водичкой и краем глаза посматриваешь на экран.
– Какая гадость!
– произнес Ираклий Андронович с отвращением.
– Тебе нравится?
Я вздохнула и сказала, что мне эти новшества не нравятся.
Затем набралась храбрости, обвела рукой зал и спросила:
– Ираклий Андронович, а что будет со всем этим… потом?
Хозяин удивился, явно не понимая, о чем это я.
– Куда все это денется после… - Я проглотила комок в горле и договорила: - После вашей смерти? Только не обижайтесь!
– поторопилась я, заметив сдвинувшиеся брови на лице собеседника.
– Дай вам Бог абхазского долголетия, но все люди смертны. Вы думали, что будет с картинами?
Ираклий Андронович нахмурился.
– Не думал, - ответил он немного высокомерно.
– Я как-то не представлял, что смогу с ними расстаться… Да что ты, Маша, лучше, чем здесь, им нигде не будет! В доме система постоянной поддержки микроклимата. Причем система самая мощная и современная, полностью автоматизированная. Не у каждого музея такая имеется. Ну, про вакуумные рамки я просто молчу. Сама понимаешь, во что мне это обходится. Если бы не вакуум, угольного наброска Веласкеса ты бы уже никогда не увидела, девочка моя. Сейчас я заказал еще несколько таких рамок для старых холстов. Если посчитать вместе с реставрацией, то все это стоит… - Ираклий Андронович взглянул на меня и деликатно замолчал.
– Впрочем, не важно. К тому же в этом зале не бывает скотов, обливающих полотна скипидаром. Просто так, из желания покрасоваться.
Ираклий Андронович сделал паузу, очевидно, вспомнив вандала, чуть не уничтожившего «Данаю». Скрипнул зубами и сладострастно сказал:
– Мне бы его в руки, хоть на полчасика! Да я бы ногтями с него скальп содрал, с гниды!…
Сквозь маску культурного, образованного человека внезапно проглянул жестокий первобытный дикарь. Глаза сощурились, превратились в узкие доты, из которых прицельно сверкали темные оружейные дула. Верхняя губа оскалилась, обнажив белые хищные клыки. Рука сжала резную трость с такой силой, что пальцы побелели. Мне стало страшно.