Пока муж в командировке
Шрифт:
– Так давно, что ты успел полюбить другую и жениться на ней. Говорят, твоя жена молода и хороша собой?
– Не смей говорить о моей жене!
– Не буду, - согласилась женщина.
– Поговорим о чем-нибудь другом. Чем же мне развлечь дорогого гостя? Помнится, в молодости тебя интересовали древние предания о колдунах и ведьмах. Знаешь ли ты, друг мой Дьердь, что существуют колдовские пергаменты? И если вписать туда имя обидчика и пожелание его смерти, оно непременно сбудется?
– Такие пергаменты давно сожжены
Женщина забавлялась его страхом, как надоевшей игрушкой.
– Ну, тогда тебе нечего бояться. И твоей молодой жене тоже. Кстати!… - В прищуренных глазах женщины сверкнула голубая молния.
– Жаль, что в свое время я не нанесла ей визит. Ведь твоя жена была моей соседкой? Дочь мелкого дворянчика из Буды?
– Замолчи, мерзавка! Подлое отродье!
Эржебета презрительно скривила яркие алые губы.
– Ты стал мужланом, Дьердь. Дочь дворянчика лишила тебя блеска, присущего твоему званию. Впрочем, тебе нечего бояться. По сану и честь. Есть люди, которые гораздо выше тебя, прислужника нашего драгоценного правителя. Пожалуй, я начну с него.
– Король не боится проклятий, - прошептал герцог, не сводя испуганных глаз с бледного лица женщины.
Она снова высоко вздернула брови.
– Вот как? И почему же он не боится древних тайных сил? Уж не потому ли, что король Матиаш не верит в Бога? Разве иначе он позволил бы простолюдинам молиться по любому обряду - католическому, протестантскому?… Выходит, королю все равно, какой веры придерживаются его подданные? Ему безразлично спасение их душ?
– Наш король справедлив и образован, - строго возразил герцог.
– Просвещенные люди не принуждают других верить в то, во что верят они сами.
– Странно, - заметила графиня.
– Выходит, просвещенный и справедливый король Матиаш не верит в Бога, зато верит в дьявола и вампиров. А ты веришь в вампиров, Дьердь?
– Уведите ее!
– Голос мужчины сорвался на крик, надломился где-то в высоких сводах замка.
Охрана сомкнулась вокруг женщины. Она усмехнулась, бросила на герцога снисходительный взгляд, негромко сказала:
– Мне повезло, Дьердь, что я не вышла за тебя замуж. А может, повезло тебе. Так и быть, возвращайся к жене, радуйся жизни, забудь меня.
– И добавила шепотом: - Если сможешь…
Повернулась и поплыла над полом, словно невесомое перо птицы. Охрана следовала за пленницей на некотором расстоянии, выставив вперед пики. Один гайдук вытащил из-под ворота тяжелый нательный крест, снял с шеи цепочку, вытянул крест перед собой. Его рука заметно дрожала то ли от холода, то ли от страха…
Я хотела знать, что будет дальше с тем, кто покидал парадный зал замка Чейте.
Но тут прозвенел резкий звонок. Я вздрогнула. Минуту стояла, не соображая, откуда раздался звук. И только когда он повторился, поняла: звонят в дверь.
Я сдернула корону
Знакомый молодой человек с бритым затылком стоял на лестничной клетке. Несмотря на то что за окном шел проливной дождь, на его носу по-прежнему плотно сидели непроницаемо-черные очки. Я не удержалась и спросила, указывая себе на нос:
– Ты их хотя бы на ночь снимаешь?
– На ночь снимаю, - равнодушно ответил молодой человек.
Он молча протянул вперед правую руку. Я похлопала глазами, потом спохватилась и поспешила вложить в растопыренные пальцы корону короля Матиаша. Молодой человек оглядел корону с некоторой брезгливостью, как дохлую рыбину.
– А почему не завернула в полотенце?
– Рука не поднялась, - объяснила я.
Молодой человек мельком взглянул на меня. Не знаю, о чем он подумал. Взгляд был короткий, черные стекла надежно блокировали его от окружающего мира.
– Тащи полотенце, - велел молодой человек.
Я метнулась на кухню, схватила турецкое полотенце, вернулась обратно. Молодой человек стоял на прежнем месте, хотя я оставила дверь открытой. Корона тускло поблескивала в его руке.
Я молча протянула полотенце, гость ловко обернул корону. И оказалось, что все это очень даже возможно совместить: бесценное наследие венгерской истории и дешевое изделие турецкого текстиля. Когда руки равнодушные, можно совместить что угодно.
– Пакет в доме есть?
Я снова метнулась на кухню. Схватила непрозрачный пакет, висевший на ручке двери, вернулась в прихожую. Молодой человек положил сверток в пакет и, не прощаясь, побежал вниз по лестнице.
Я закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. На меня навалилась огромная усталость.
А на следующий день началась революция. Не пугайтесь, революция вовсе не государственного, а личного масштаба! Просто я решила сделать стрижку.
Не знаю, может, для вас это вопрос, не стоящий упоминания, а у меня такое событие случалось дважды в жизни. Один раз в школе, в пятом классе, и еще один раз в десятом. Начиная с восемнадцати лет, я волосы ни разу не стригла, и сейчас они превратились в густую каштановую гриву до пояса.
Почему я приняла такое решение? Объясняю.
Во-первых, я давно мечтала о нормальной женской прическе. Какая прелесть: встала, вымыла голову, уложила волосы, и все это за полчаса! Для меня же обычное мытье волос - сложный процесс, требующий не менее четырех часов. О расчесывании после мытья умолчу из жалости к читателям. Описания средневековых пыток ничто в сравнении с этой процедурой.
Во-вторых, я здраво рассудила, что за прошедший месяц доказала свое право на самостоятельность. Значит, имею право раз в жизни принять решение и сделать так, как считаю нужным.