Пока мы не встретимся вновь
Шрифт:
Обед проходил очень шумно: шампанское пенилось, тосты и шутки сменялись рассказами о подвигах, которые действительно свершались, потом снова начинались танцы… Музыка звучала уже несколько часов, но теперь для Фредди она была только фоном. Даже мелодия «Когда вновь зажигаются огни» утратила свою былую власть над ней. Фредди погрузилась в восхитительную атмосферу непринужденного кутежа — она даже не помнила, бывало ли ей когда-нибудь так весело. Да и вино, которое то и дело подливали официанты, кружило ей голову.
Дирижер оркестра подошел к Джоку и что-то шепнул ему. Чуть поколебавшись, Джок кивнул, затем вскочил на эстраду и знаком попросил всех замолчать.
—
Раздались громкие аплодисменты, и по залу пронесся гул одобрения. Фредди слышала, как все мужчины требовали ее выхода на сцену, и поняла, что попалась. Никто даже не заикнулся о том, чтобы познакомить Джока со своей сестрой, а он и не предупредил ее, что ей придется петь. Фредди бросил на него бешеный взгляд, но Джок лишь махнул ей рукой, приглашая на сцену, где оркестр заиграл мелодию «Алло, центральная! Дайте мне страну, где нет мужчин», — мелодию, которой не могло быть в его постоянном репертуаре.
«Постарайся держаться свободно», — сказала себе Фредди, но чьи-то невидимые руки несли ее к сцене, а там подхватил Джок.
— Ну и хорош ты гусь, — бросила ему Фредди.
— Я знал, что ты согласишься сделать это для ребят.
Она повернулась к дирижеру.
— У нас есть ноты, — заверил тот ее. — Нам дал их мистер Хемптон. Мы много репетировали, так что начинайте петь, а мы подхватим.
Фредди кивнула. Попалась так попалась. Джок даже принес для нее на сцену высокий стул из бара. Фредди взобралась на него и увидела полный зал, застывший в ожидании. Сердце ее заколотилось от воспоминаний. Она с ходу начала «Типперери». Ее голос звучал поначалу хрипловато, пока она не попала в такт с оркестром. Внезапно Фредди ощутила, что какое-то необычное волнение охватило зал. Она пела старые солдатские песни, а не романтические баллады о разлученных влюбленных, под которые все танцевали в сороковые годы. Ее песни пели храбрые мужчины в окопах и траншеях. Эти песни объединяли пилотов «Орлиной эскадрильи», без слов подпевавших ей, с другими поколениями воинов, их братьями по оружию. Фредди допела «Типперери» и начала «Спрячь свои тревоги в старый вещмешок».
Контральто Фредди, хоть и не профессиональное, очень напоминало тембр Евы — соблазнительно-сладкий на высоких Нотах, грубоватый и даже чуть сухой в среднем регистре и почти хриплый, манящий на низких нотах. Фредди все глубже погружалась в музыку, ощущая, как ее власть захватывает ее от куплета к куплету. Она переходила от «Не гаси в доме огней» к вальсу «Синий горизонт», от «Прощай, Бродвей, здравствуй, Франция!» к развеселой «Я всегда гонялся за радугой». Откинув голову, она дарила песни, как сувениры ко дню Святого Валентина, всем людям, слушавшим ее. Она словно перевоплотилась в Мэдди, хотя и в другом красном платье, поющую песни раненым французским солдатам и одному офицеру той самой ночью, которая решила его судьбу. Вдруг ей показалось, что она, двадцатилетняя, поет в битком набитом клубе для людей, которые знали — и гнали от себя эту мысль, — что завтра кто-то из них погибнет в небе, но сегодня они просили песен, а на сцене стояла юная девушка, светившаяся изнутри так, что ей не нужны были никакие юпитеры… Фредди пела песни, памятные ей с детства,
Фредди спела все известные старые песни, но публика, охваченная восторгом, была готова слушать ее еще и еще. Фредди соскользнула со стула и сделал знак дирижеру, чтобы оркестр что-нибудь сыграл, пока она уйдет со сцены. Но тут Джок, очутившийся рядом с ней, начал напевать песню, слишком много для нее значащую: как тяжело ей было слушать ее… Едва раздался голос Джока, все мужчины присоединились к нему. Фредди же не могла пошевелить губами, незабываемая мелодия захлестнула ее.
Улыбнись на прощанье и подари мне горький поцелуй… А когда развеются тучи и станут голубыми небеса На улице Любви, я вернусь к тебе, моя дорогая.— Фредди, давай, спой! — подбадривал ее Джок. — Мы не отпустим тебя, пока не споешь эту песню.
Кто-то из пилотов вскочил на сцену, обнял Фредди за талию и закружил ее в танце.
Они вместе напевали:
Будут радостно бить свадебные колокола, И позабудется каждая слеза, Молись и жди меня, моя любовь, Пока мы не встретимся вновь.Они начали песню сначала, и Фредди, не в силах удержать слезы, почувствовала, как они текут по ее щекам. «О, нет! Я больше не могу», — подумала она и, разомкнув руки, обнимавшие ее, спрыгнула со сцены, протиснулась сквозь толпу пилотов, выскочила из зала и через широкий холл, устланный коврами, выбежала на бульвар Уилшир, чтобы поймать такси.
— Подожди, ты забыла накидку! — сказал Джок, нагнав ее и набросив мех ей на плечи. Он достал носовой платок и неловкими движениями стал вытирать ей слезы. — Господи, прости, что расстроил тебя… Я не думал…
— Да, конечно, зато ты хорошо продумал все остальное, — с обидой сказала Фредди. — Эти старые песни… где ты откопал ноты?
— Но послушай, Фредди, ты была грандиозна! А сама разве не рада, что пела?
— Мне пришлось… это не было бы так страшно, если бы я знала об этом заранее. Даже не представляю, как вспомнила слова, — примирительно сказала Фредди.
Привратник подогнал «кадиллак» Джока с откидным верхом. Джок сел за руль, и они двинулись домой в полной тишине, а эхо бессмертных мелодий продолжало звучать в их сердцах. Было уже так поздно, что дорога опустела, и Джок вел машину почти автоматически, с привычной для пилота скоростью. Он явно пренебрегал правилами движения — ведь выпито было немало. Он притормозил на дорожке из гравия и припарковался у дома Фредди.
— Итак, праздник окончен. Теперь увидимся еще лет через десять, — тихо сказал Джок.
«Какой он грустный, — подумала Фредди, — несмотря на такой замечательный вечер».
— Может, такого тебе уже никогда не удастся сделать, — сказала она. — Наверное, так и должно быть: одна такая ночь, а дальше… все пойдет своим чередом…
— Но тогда я больше никогда не услышу, как ты поешь… и, черт побери, Фредди, сегодня ты была именно такой, как всегда…
— Ничто не стоит на месте, Джок, все меняется, и не всегда к лучшему, — сказала Фредди с такой интонацией в голосе, словно все уже было решено. Она взяла сумочку и перчатки, намереваясь выйти из машины.