Пока смерть не разлучит нас
Шрифт:
завидев спасителей в нашем лице, выкрикнула благородная
эсса. Не медля ни секунды, я бросилась на помощь
родительнице, но в середине комнаты дернулась, достигнув
конца магического поводка. Я резко оглянулась через плечо, пронзая дражайшего друга яростным взглядом. Паршивец не
шевелился и со странным выражением на лице следил за
беснующейся тещей с демонеком в шевелюре.
– Светлые боги, да что вы застыли-то? - вoскликнула
матушка. - Она сейчас меня лысой оставит!
действительно закружилась выданная прядь.
– Доар! – рявкнула я.
– Заморозь паршивку, - с почти неприличным спокойствием
приказал он.
– Ты о маме?! – возмущенно охнула я.
– О горгулье. - Если бы он являлся девицей,то точно манерно
закатил бы глаза.
– Не на-адо! – оперым голосом пропела матушка.
Но было ясно, что горгулья напугана и не собирается
отпускать жертву, пока у той на голове осталось хотя бы три
волосинки, за которые можно цепляться.
– Мама, просто замри на секунду! – приказала я. Неожиданно
та действительно встала посреди спальни и расставила руки.
Секундой позже в горгулью полетел магический светляк,
блеснувший в воздухе голубоватой вспышкой. Я упоминала, что
с меткостью у меня иногда случались осечки? Особенно, если
разбудить среди ночи. Каминная полка с карточками в рамках
покрылась льдистой корочкой. С края вытянулись длинные
тонкие сосульки, но тут же начали таять от тепла, сочившегося
от мирно тлеющих углей.
– Браво, Аделис. Глаз-алмаз, - прокомментировал Доар.
Но мама справилась сама. Новая вспышка рассекла воздух, и
горгулья окаменела… по-прежнему цепляясь за волосы. т
собственного магического удара благородную эссу
припорошило,и она потеряла равновесие. Ухнула вниз и
диковато хлопнула глазами.
– Убилась, – пробормотала она.
– Зачем же так резко-то себя… да магией по голове? – Доар с
фальшивым сочувствием поцокал языком.
Я бросилась к родительнице.
– Обопрись на меня.
Добротой она не преминула воспользоваться и налегла всем
телом. Выпрямиться оказалось сложно. Коленки дрожали от
тяжести.
– Помочь не хочешь? - рявкнула я в сторону мужчины.
Скрестив руки на груди, он с живейшим интересом следил за
нашими пьяными качаниями, а потом нахально заявил:
– Я вам помогаю.
– Чем же? - проскрипела я.
– Не мешаю и сочувствую.
– Можешь посочувствовать, участвуя телесно? – процедила я.
Нехотя Доар все-таки сдвинулся с места. Мы усадили
родительницу на диван. Выглядела она чудовищно. Особенно
учитывая, что к взлохмаченной, торчащей в разные стороны
шевелюре диковинной шляпкой прицепилась окаменелая
горгулья.
– Светлые боги, – трагично прошептала мама, ощупывая
тварюшку нервными пальцами, - за что вы так со мной? Я же
просто хотела пожелать вам теплых снов.
– В середине ночи? - любезно уточнил Доар. - Поверьте, дае
без пожеланий сны у нас были теплейшие.
– Вы хам, молодой человек! – театрально всхлипнула она,
хотя в жизни своей не проронила ни одной слезы и искренне
считала, что высокородным эссам плакать неприлично. – Были
хамом в двадцать лет,и в тридцать – хамом остались! Почему,
делис,ты не смогла связаться магическим поводком с кем-
нибудь поприличнее?
– Не свезло, - не удержался Доар от ироничного замечания, и
я на него шикнула. Мол, зачем травишь испуганную
несчастную женщину.
удавалось – пришлось бы выстричь пряди, ведь белые
ухоженные локоны вросли в окаменелые когтистые лапки
тварюшки.
– Как же я теперь? - испуганная мама, естественно
отказавшись подстригаться под тифозную больную, смотрелась
в ручное зеркальце. – Когда это дьявольское существо
очухается?
– В последний раз она проспала часов девять, – задумчиво
припомнила я, сколько времени мы добирались до академии.
– Хочешь сказать, что я не смогу выйти из ваших покоев до
позднего утра? - воскликнула матушка.
– Ну почему же? - немедленно встрял в разговор Доар. -
Сейчас все спят, никто не заметит, если вы тихонечко нас
покинете… Я имею в виду, вернетесь в спальню. Главное,
слугам завтра не открывайте.
– Еду вы мне принесете? - в голосе мамы мелькнуло плохо
сдержанное возмущение.
– Мы с раннего утра уезжаем в город по делам, - для чего-то
соврал Доар, - так что, эсса Хилберт, придется чуточку
поголодать.
– Мама, он просто шутит, - cтрельнула я в благоверного
многозначительным взглядом. - Я обязательно занесу тебе
завтрак.
– Но если это отвратительное создание проснется, когда я
буду oдна,и снова нападет? - патетично воскликнула матушка,
видимо, подозревая, что несчастная горгулья – не испуганный
детеныш, а серийный убийца, задавшийся целью порешить