Пока ты видишь меня

Хен Джу Пак

– Бабушка, ешьте скорее. Суп уже остыл, хотите, принесу вам еще?

Прежде чем старушка успела помахать ему, говоря, что в этом нет нужды, Ли Чонун встал с тарелкой супа, сказав, что в день рождения все же не следует есть остывшую еду.

– Слышала, ты был в командировке в этот Чхусок. Твой младший брат приходил каждое утро. Я ему так благодарна, а ведь у него скоро экзамен. Он очень добрый.

– Экзамен? А, Сунын [44] .

– Ничего себе, ты не помнишь, какой экзамен сдает младший брат? Юноша, как

можно было забыть что-то настолько важное?!

44

Сунын (кор. ??) – национальный экзамен в Республике Корея, необходимый для поступления в университет.

– Ха-ха, все в порядке. Он сейчас очень занят, – хитро сказал Ли Чонун, который только что вернулся с тарелкой горячего супа, ставя его на стол.

Еда была вкусной. Во время трапезы в основном болтали Чхоль и Ли Чонун. Мы со старушкой просто кивали и поддакивали, а Хан и Хэдан ели молча, как будто их тут даже не было. Когда трапеза уже подходила к концу, сквозь приоткрытую дверь послышалось тихое кошачье мяуканье.

– Слышу кота, – озадаченно оглянулась по сторонам старушка.

Ли Чонун поспешно достал из кухонного шкафа банку кошачьего корма и вошел в комнату. Как только двери распахнулись, на нас удивленным взглядом посмотрел бродивший возле нее черный кот.

– О, так там был кот! – радостно вскрикнул Чхоль и, умиляясь, замахал руками, но тот только глянул на нас своими раскосыми глазами и медленно скрылся из поля зрения.

Мы слышали, как открылась банка с кошачьими консервами, а голос Ли Чонуна нежно позвал кота по имени.

Я закончил есть и уже собирался положить ложку на стол, как что-то теплое коснулось моей руки. Я напрягся, чувствуя нечто совершенно новое, но в то же время давно знакомое, и начал искать глазами того, от кого оно исходило. Похоже, это старушка ударила меня по руке, потому что теперь она пристально на меня смотрела.

– Это тот черный котенок, которого я тебе тогда подарила, верно?

– Да, тот самый котенок.

– Каким красавцем он вырос. А я и не знала, как он поживает…

Она не договорила, но в ее голосе смешались самые разные эмоции. Это старушка подарила этого кота. Купила его на улице, чтобы отдать мне, когда я искал питомца. И колебалась она не только из-за денег. Она, должно быть, десятки раз думала, можно ли дарить мне его, каковы будут последствия такого поступка, уместно ли оказывать подобную благосклонность.

После долгих раздумий она все же принесла мне котенка, а я отдал его Ли Чонуну, даже не подозревая, что по прошествии времени они снова встретятся. Если это была какая-то судьбоносная связь, то очень уж странная. Ли Чонун тогда передумал убивать себя, возможно, именно благодаря коту. Если бы не старушка, я, жнец, не смог бы принести ему кота, так что можно было считать, что их связь возникла именно через меня. И вот мы все здесь.

Старушка моргнула. Я заметил, что уголки ее глаз покраснели, но не подал вида. Она моргнула еще три или четыре раза, затем внезапно обернулась и сделала озадаченное лицо:

–

А куда все делись?

– Бабушка?

– Ушли? Но ведь только что были здесь.

Прежде чем я успел спросить, о чем она говорит, старушка провела рукой по тому месту, где я сидел. В этот раз ее теплая рука просто прошла через меня.

Чхоль, проглотив вздох, широко вытаращил глаза:

– Что это? Она нас не видит! Бабушка, вы правда не видите нас?

Чхоль засуетился, подпрыгнул и помахал руками перед старушкой, но, похоже, она действительно его не видела. В замешательстве она поднялась и прошла через гостиную к входной двери, спрашивая, когда все успели уйти. Ли Чонун, который как раз вышел из комнаты, поочередно взглянул на нас и на бабушку с озадаченным выражением на лице.

– Она нас больше не видит.

Это значит, что старушка больше не хочет покончить с собой. Ли Чонун, поняв, что я имею в виду, широко улыбнулся и нежно взял ее за плечо.

– Как же хорошо, бабушка!

– А? Что? Скажи лучше, куда делся твой старший брат? Все куда-то запропастились без единого звука.

Теперь не придется каждое утро ходить за кимбапом. Когда я собирался тихонько встать с улыбкой на лице, Хэдан подняла руку и остановила меня, как бы говоря оставаться на месте. Она смотрела на старушку с непонятным выражением, смысл которого я не мог считать. Чхоль подпрыгивал, словно вот-вот пустится в пляс, а Хан, закончивший есть и наблюдавший за этой сценой с совершенно обычным лицом, вдруг нахмурился.

– Хён. – Обращаясь ко мне, он повернул голову. В его взгляде читались беспокойство и тревога, которые я видел у него редко. – У меня плохое предчувствие. Уходите первым.

– Нельзя. Мы все должны оставаться здесь.

Как только Хан потянул меня за руку, чтобы встать, Хэдан тоже вскочила и схватила меня за вторую руку. Перетягивая удивленного меня, они начали поединок взглядами. Они явно хотели что-то сказать друг другу, но не могли, поэтому просто смотрели друг на друга с закрытыми ртами.

– Эй, погодите. Вы мне руки оторвете! Да что вообще происходит?!

Наконец, когда я закричал, руки, державшие меня, немного расслабились. Я решил, что должен воспользоваться этой возможностью, и попытался стряхнуть их с себя, но вдруг мой взгляд встретился с глазами старушки, которая обернулась в мою сторону.

Она широко раскрыла глаза и вздыхала:

– Похоже, я схожу с ума. Вы все были здесь.

– Бабушка, вы их видите?

– Вон же они. Видимо, пришло мне время уходить. Раз уже начала искать тех, кто здесь, думая, что их нет.

Старушка, посмеиваясь, вернулась на свое место. Я нерешительно оставался стоять на прежнем месте, но жесты и призывы взглядами сесть точно были направлены на меня. Руки Хана и Хэдан, которые держали меня, уже исчезли. Мое тело стало легче, но почему на душе так горько? Когда я снова сел, мне показалось, что тело скрипнуло, словно являясь отражением моего тяжелого сердца.

Когда мы сели друг напротив друга, я взглянул на врата, парящие над головой старушки. Они постепенно раскрывались все шире и шире, а значит, как она и сказала, приближалось время уходить.