Покаяние разбившегося насмерть
Шрифт:
Доктор молниеносно и бесшумно поднялся и, согнув правую ногу, прижал ступню к внутренней стороне колена, одновременно подняв обе руки над головой. Спешу похвастать: я сразу же вспомнил название этой асаны, а мой собеседник вновь озвучил мою не успевшую прозвучать реплику.
– Врикшасана - поза дерева; пожалуй, самая известная из всех асан, своего рода визитная карточка йоги... Видите, как я стою? Свободно, не теряя равновесие, и могу простоять так сколько угодно.
Доктор действительно стоял, не шелохнувшись, все с той же не исчезающей мягкой улыбкой на лице.
– А вот когда я только начинал заниматься йогой,
Я покорно поднялся на ноги, попытавшись принять ту же позу. Само собой, мне не удалось, как следует, поднять согнутую ногу, прижать ступню в нужном виде, я уж не говорю о том, что мне не удавалось сохранить равновесие. В конце концов после пары попыток я не слишком весело рассмеялся, покачав головой и вновь усевшись по-турецки на коврике.
– Сдаюсь! Мне стоит вновь всерьез заняться йогой. Но только не сейчас! Если вы разрешите, сегодня я хотел бы задать вам пару вопросов по не слишком хорошему поводу - обо всех этих убийствах...
В одно мгновенье чудесная гармония исчезла - словно вдруг погас свет. Доктор молча кивнул, тут же наклонился к магнитофону, что стоял рядом на полу, и выключил еле слышную мелодию мантры. В наступившей тишине мы пару минут смотрели друг на друга. В конце концов, доктор вздохнул.
– Да, конечно. Я читал в сегодняшних газетах, что обвиняемый на сегодня - работник вашей фирмы. Честно говоря, никак не могу его вспомнить - парень, очевидно, очень скромный, раз лично я не заметил его в день премьеры. Итак, что конкретно вас интересует?
Я скрестил руки на груди.
– Дело не в обвиняемом. Лично меня интересует малыш Нико. В последние дни я успел побеседовать об этом парне с Селин Бошоле, а также с режиссером театра "Луна" Андре Бессонном. Оба заверили меня, что у Нико не было ни единого друга-приятеля, он никому не доверял и каждого стремился лишь обмануть в свою пользу. Между тем Селин отметила, что единственный человек, которому удалось наладить неплохой контакт с эгоистом и испорченным мальчишкой Нико - это вы, доктор. Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о нем, как вам удавалось с этим парнем ладить. Он занимался в вашей секции йоги?
При первом упоминании имени Нико доктор мимолетно нахмурился, тут же улыбнувшись с ноткой легкой грусти.
– Бог мой, очень приятно слышать такую оценку моей деятельности от милейшей Селин! Но, сказать по правде, красавица немного преувеличила. Да, когда-то, несколько месяцев тому назад, когда Нико только поступил в наш реабилитационный центр, и я только начал проводить с ним беседы, мы неплохо ладили. Согласно программе мы встречались трижды в неделю, и с самого начала парень радовал меня великим интересом к жизни и к людям. Ему все было интересно, он любил спорить со мной на различные темы, и если мне удавалось в чем-то его переубедить, он не боялся сказать: да, доктор, признаю, я был не прав! Первое время я всерьез думал, что мы с ним - неплохие, искренние приятели, что Нико не просто слушает меня, но слышит. Вы понимаете, в чем разница: слушать и слышать? Ведь когда мы слышим, то слышим сердцем...
Он тихо рассмеялся, покачав головой.
–
На несколько секунд доктор замолчал, словно пытаясь успокоить самого себя, пару раз неторопливо вдохнув и выдохнув. Вновь улыбнувшись мирно, без малейшей боли, он продолжил свой монолог.
– В конце концов, стало понятно, что мне никого не успокоить. Я просто улыбнулся и, простившись, вышел из комнаты. На следующий день Нико заглянул ко мне перед занятием и подмигнул: "Если вы не против, я пропущу вашу сегодняшнюю душещипательную встречу - и без того наизусть знаю все, что вы сбираетесь изрекать как великое откровение".
Доктор вновь невесело рассмеялся.
– Вот тем и завершились наши отношения - больше малыш Нико меня не жаловал, мои беседы, даже обязательные, не посещал. А я, скажу честно, никогда не настаивал на его присутствии. Знаете ли, просто сделал банальный вывод: этот парень из тех, для кого жизнь - далеко не школа. Взрослея, он не рос духовно, не делался лучше и добрее, все с точностью до наоборот: жизненный опыт, знания лишь помогали ему мстить целому миру за все свои обиды.
Что ж, и в подаче доктора все совпадало с общим мнением всех, с кем я беседовал о Нико - неисправимый эгоист и злодей. Один только священнослужитель отчаянно пытался увидеть в нем человека.
– Значит, он и вас пародировал?
Доктор Молю рассмеялся абсолютно беззлобно.
– Разумеется! К этому у малыша Нико был самый настоящий талант. Он просто обожал пародировать всех и каждого, и это, в принципе, само по себе неплохо. Беда была лишь в том, что парень в каждую пародию вкладывал отменную порцию злобы. Но, повторюсь, я видел в этой злобе лишь его месть за собственное одиночество, за то, что с самого рождения его жизнь проходила в сиротском приюте. Потому лично я никогда всерьез не обижался на бедолагу, напротив - старался жалеть его, хотя порой это было не так-то просто.
Я улыбнулся. Что ни говори, а психотерапевт Винсент Молю неплохо изучил малыша Нико, в этом все мои собеседники нисколько не ошибались. Пора было задать ему мой главный вопрос.
– Полагаю, доктор, вы читаете прессу по поводу всех этих убийств, включая статьи в последних выпусках? Вы также в курсе, что главный обвиняемый на сегодня - работник нашей фирмы Франсуа Шюни, которого малыш Нико шантажировал, отсняв его любовную сцену с Селин Бошоле. Селин, с которой я успел побеседовать, уверяла меня, что понятия не имела о том, что их кто-то снимает. Она сказала, что, судя по ракурсу, Нико тайком от нее установил видеокамеру на шкафу - крошечную, чтобы не бросалась в глаза. Но подобная камера недешево стоит. Как, по-вашему, каким образом Нико мог ее заполучить, ведь он, по словам многих, нигде не работал?..