Покемоны и иконы
Шрифт:
«Отец был всем для меня, – продолжила свой нелегкий рассказ Полина. – И для матери. Она никогда не работала, наверно, поэтому ей было особенно тяжело пережить его уход».
«А что с отцом случилось?» – осторожно спросил я.
«Рак легких. Он заболел как-то внезапно и очень быстро угас. Пытались лечить, но слишком поздно спохватились», – Полина посмотрела на сигарету и, немного посомневавшись, сделать ли ей ещё затяжку, затушила её в остатках кофе.
«Да, – поддержала её решение Ирка, – так лучше».
Полина в ответ только отмахнулась и продолжила:
«Я когда той ночью домой шла, думала повеситься или таблеток наглотаться – благо, что у отца их много всяких было. Но потом увидела мать и поняла, что
Ирка сидела рядом с Полиной и гладила её руку. Я вспомнил про своего отца. Когда он умер, мы с матерью испытали облегчение. Может, и он что-то подобное испытал, когда делал свой последний выдох, не знаю. Я не успел его убить, он умер сам.
«Первые дни после похорон я приходила домой, а там мать во всём тёмном, шторы плотно закрыты, фотография в чёрной рамке на столе, свечка догорает, и такой запах, будто отца похоронить забыли и гроб в соседней комнате остался стоять, – Полина немного помолчала, а затем снова достала сигарету и закурила. – Мать исправно накрывала шикарные столы на девять и на сорок дней, – продолжила она. – Деньги ещё от отца остались. Заранее начинала ездить по рынкам и магазинам, закупать продукты. Потом в гостиной стол накрывала: скатерть, фужеры, вилки с позолотой, которые только по праздникам доставали, салатики, мясо, рыбка всякая, водочка. В обычные дни даже и не готовила – только кофе да шоколадка, а тут как будто торжество какое. Меня аж подбешивало от этого, но я старалась ей не говорить ничего. Быть может, в этих приготовлениях она какое-то успокоение находила».
Мой отец был татарин. И хоронили его по татарским традициям. Помню, что отца хоронили не в гробу, а на каких-то носилках, обернув плотной тканью. Так и спустили в яму ногами вниз. А потом за столом никто не разговаривал. Молча ели и молились.
«На поминки приходили только родственники и папин приятель, Сергей Михайлович, который всё на мать поглядывал, – продолжала рассказывать Полина. – Я долго в этой компании не могла находиться: они пили водку, ели и начинали под конец даже веселиться, как будто это торжество было какое. Про изнасилование своё я почти забыла, в конце концов, я осталась живой, хоть и внутри меня всё вымерло».
На поминках у отца почти никто не ел и не пил. Всё было скромно: на столах стоял кисель, какие-то печенья, спиртного не было. Мужчины сидели отдельно от женщин, и все молились, сложив руки перед собой так, словно собирали дождевую воду. Его родственники почему-то недолюбливали мою маму. И эта нелюбовь была, кажется, взаимной.
«Я старалась побыстрей ускользнуть из той компании: кисель выпивала и уходила из дома, а они оставались, даже не замечая моего отсутствия, – Полина уже успокоилась, но дым выпускала по-прежнему через напряженные губы. – Однажды я пришла домой раньше обычного и застукала мать с Сергеем Михайловичем, как он из спальни выходил. Я всё поняла, конечно, развернулась и ушла тогда к тетке ночевать. Потом мать стала вечерами куда-то уходить, а взгляд каким-то неродным стал. Я как-то попыталась поговорить с ней, расспросить её, но она в ответ сказала, что скоро всё изменится, и я узнаю. Я боялась, что она хотела руки на себя наложить. Вскоре действительно всё изменилось: я узнала, что деньги, которые отец мне на квартиру собирал, мать отдала в какую-то секту, куда её этот Сергей Михайлович отвел. Очень много денег. Со всеми родственниками мать разругалась из-за этого. Оказалось, что той сектой даже какой-то доктор наук заправляет. Мать к нему на собрания по вечерам ходила, на сеансы с потусторонним миром, якобы с отцом общаться. За это деньги и платила».
«Бедная Полинка», – пожалела её Ирка.
«Мать высохла вся, как наркоманка стала. Может, их там колют чем-то?» – Полина уже не плакала, а лишь исступленно смотрела в пол.
«Но разве можно всё так на тормоза спускать? Преступление за преступлением!
Тут я хотел сказать: «А ты сама их покрываешь». Но всё же смягчился и добавил:
«Нельзя это так оставлять. Надо, чтобы о них хотя бы узнали».
«Может, ты на своём канале про эту секту расскажешь?» – неожиданно предложила мне Ирка.
«Да, я как раз об этом сейчас подумал», – ответил я.
Потом взял Полину за плечо и спросил:
«А если я у тебя интервью возьму или что-то в этом духе? Тогда ты сможешь всё от своего лица рассказать. Будет правдоподобней».
«Меня же все увидят», – испуганно ответила она.
«Хочешь, мы скроем твое лицо?» – спросил я.
Мы тут же организовали, как смогли, съёмочную площадку: лампу, штатив, микрофон и записали Полину на видеокамеру. Она рассказала, что знала о той секте, а также попросила всех, кто будет её смотреть, не попадаться на удочки мошенников.
На следующий день я без труда отыскал в интернете сайт «Откровения нового века». Столько безумных вещей я ещё нигде не читал. Главный сектант, отец Алексей, называл себя посланником бога, а послания строил на якобы научных знаниях. В гнетущей черноте экрана белым свечением сиял его бред: «…Я, Господь Бог, через Избранного Мною человека в России, Моего Помощника, на современном языке передаю информацию…», «…какой трудный и какой восхитительный период жизни вы проживаете, ибо трансмутация Пространства уже отражается в каждой клеточке вашего организма, сотворенного по замыслу ПервоТворца!», «…Я много раз говорил вам о том, что люди созданы не просто по Моему замыслу, а сотворены как Великое Подобие Творца в Плотном плане, неся в себе основы Мироздания!», «…людям никуда не деться от Осознания того, что они – часть Создателя, ибо в эволюционной цепи Есмь их место, и Есмь разрыв в этом эволюционном Пространстве (в этой цепи), и связан он с тем, что люди уже много тысячелетий так и не смогли создать Единое в Духе человечество, тоже подтверждающее своё Великое Подобие Создателю!»
…Кажется, в какой-то момент меня вырвало.
На центральном месте сайта крупным шрифтом был указан банковский счет, на который можно было отправлять свои пожертвования для улучшения связи с «Творцом», что меня нисколько не удивило. Оказалось, что секта имела успех даже в столице. Говорят, к отцу Алексею ездили и модельер Волков, и оперная певица Козловская, которая в жюри какого-то шоу на телевидении часто красуется.
В моей голове не укладывалось: как люди ведутся на подобный бред? Ладно, может, некоторые из них институты не кончали, но в школе-то разве им не говорили, как мир устроен? Как можно за явный обман отдавать свои последние деньги, продавать квартиры, влезать в долги? Разве у людей, что ведутся на это, всё в порядке с головой, а? Или, может, у них настолько ослабла вера в собственные силы и надежда на лучшее, что они готовы довериться первому встречному, кто пообещает им исцеление и всё такое? Неужели настолько у народа затуманены мозги, что люди не могут осознать и принять, например, случившийся факт смерти близкого человека? На что надеялась мать бедной Полины? На воскрешение мужа?
А к гадалкам когда бабы бегут, чтоб мужиков приворожить, как это называется? Блядь, если твой мужик пошёл гулять налево, посмотри на себя в первую очередь, может, с тобой что не так? Если вы больше не любите друг друга, то никакая гадалка, никакие молитвы вашу любовь не вернут! Получается, что все эти секты, гадалки, шаманы – целая индустрия по «сравнительно честному отъему денег у населения», как говорил Остап Бендер. И в этом они мало отличаются от церквей: и сюда, и туда приходят с бедами и печалями и несут, несут, несут им свои кровные. А эти мошенники продолжают продавать неразумным людишкам несуществующие услуги!